Идти предстояло долго, это были почти пять лиг, посвященные последнему объезду королевой своих владений. Придворные музыканты занимали едва ли не сотню мест во главе процессии, возвещая приближении гроба громкими звуками едва ли не военного марша. Улицы были полны народа, горожане высовывались из окон и махали с балконов черными траурными платками, прощаясь со своей королевой, лежавшей в простом деревянном гробу, вытянувшейся во весь рост и застывшей с мелово-белым лицом.
Первый отрезок пути, который предстояло пройти траурной процессии, пролегал по холмам среди богатых кварталов города, принадлежавших богачам и аристократам, в основном выходцам из Двадцати Домов. Высокие особняки из камня и стекла сверкали в лучах утреннего солнца подобно гигантским самоцветам, их окружали стройные ряды деревьев, великолепных в своем летнем убранстве. Однако дальше строения становились менее грандиозными и располагались ближе друг к другу, здесь дома разделялись небольшими садиками. В этих кварталах проживали семьи, гордившиеся древностью своих родов, однако не претендовавшие на аристократическое происхождение; они занимали промежуточное социальное положение между городской знатью и разраставшимся средним классом Кендры, представители которого жили в предместьях города, их владения как бы окружали город гигантским полукружием и тянулись до самого берега.
Траурная процессия прошла под старой городской стеной. Ближе к окраине улицы становились все более узкими и мрачными, крыши домов клонились друг к другу, образуя почти что крытую галерею. Возраст здешних построек исчислялся столетиями, были они в основном деревянными, обмазанными глиной с соломенными крышами. В этих старых кварталах жили торговцы, ремесленники и артисты всякого рода, и все эти люди свято верили в то, что именно они составляли самое сердце Кендры, да и всего королевства.
Последний отрезок пути пролегал через огромную гавань, где можно было встретить бродяг, спавших прямо под открытым небом и одетых в поношенные одежды, доставшиеся им от сердобольных горожан. Ближе к воде солоноватый воздух смешивался с запахом сушившихся рыбацких сетей, смолы, с многочисленных кораблей доносились ароматы готовившейся еды.
Возле доков процессия повернула на север и вновь вышла к старой городской стене, где уже был сложен погребальный костер. Гроб Ашарны поставили на его вершину, и Берейма поджег сухие дрова. Поначалу пламя разгоралось как бы нехотя, но когда с моря подул легкий ветерок, то спустя несколько минут языки огня поднялись высоко в воздух. Над костром появился густой коричневый дым, заслонив от людских глаз солнце и набросив тень на весь город, словно подчеркивая, как несчастны были в эти минуты горожане. На короткое мгновение дым рассеялся, и показалось белое лицо Ашарны, будто ее душа в этот миг улетала из своей земной оболочки. Линан заметил, что на многих провожавших свою королеву в последний путь это так подействовало, что на их лицах появилась испарина.
