— А еще конфигурацию.
Теперь раздалось сдержанное хихиканье. Ашарна вновь повернула голову и гневно взглянула в сторону представителей Двадцати Домов. Она успела заметить, что Коллз с сыном выглядели чрезвычайно смущенными, а вот сидевший рядом с ними Минан Протас, который совсем недавно вступил в отцовское наследство, безуспешно пытался подавить смех.
— Герцог Протас, вы имеете в виду что-нибудь определенное? — спросила Ашарна таким ледяным голосом, что сидевшие рядом с ней Берейма и Оркид невольно отшатнулись.
Протас считался грубым, неотесанным болваном даже среди людей его круга. Он, не задумываясь, указал на Эйджера, стоявшего на своем посту так прямо, как только это было для него возможно, и разглядывавшего невидимую точку на противоположной стене, и произнес, по-прежнему пытаясь подавить смех:
— Не что-нибудь, Ваше Величество, а кого-нибудь.
Не в силах более подавлять распиравшее его веселье, Протас разразился грубым хохотом.
Никто не поддержал грубую шутку герцога. Королева молча ждала, пока он не закончит смеяться. В конце концов Протас осознал, что никто не поддержал его шутки, и, справившись с собой, замолчал.
— Герцог Протас, сколько вам лет? — озабоченно спросила королева.
— Сколько мне лет, Ваше Величество? Позвольте… Мне где-то за сорок. Да, я думаю, что так оно и есть. — Он широко улыбнулся королеве.
— Можно допустить, что сорок пять?
Протас на мгновение задумался, затем кивнул.
— Да, где-то так.
— Значит, когда закончилась Невольничья Война, вам было уже тридцать.
Взгляды всех присутствовавших обратились к Протасу, который производил в уме сложные вычисления. После долгой паузы он, наконец, кивнул.
— Да, Ваше Величество, так, должно быть, и есть.
— С каким полком вы сражались?
В том конце стола, где только что царило мертвое молчание, наступила совсем уж ледяная мертвящая тишина.
— М-м-м, ни с каким, Ваше Величество. Я в то время был обременен тягостными обязанностями по отношению к моему отцу, последнему из герцогов нашего рода.
— Вас обременяли заботы о виноградниках в вашем поместье в Чандре, не так ли?
— В поместье моего отца, Ваше Величество. Да, конечно, теперь оно принадлежит мне…
— Значит, в то время, когда мужи Кендры, подобные капитану Пармеру, который стоит вот там, рисковали своими жизнями ради спасения Гренда Лиар от отвратительного ярма рабства, вы наблюдали за тем, хорошо ли растет ваш виноград?
Протас часто замигал, и румянец сбежал с его лица. Даже он теперь понял, что его патриотические чувства и мужественность были сейчас публично поставлены под сомнение самой королевой. Он испытывал невероятную смесь жгучего стыда и ярости.
