— Неужели моя личная жизнь имеет какое-то отношение к вашему расследованию?
— Может быть. Давайте поговорим и посмотрим, куда это нас приведет. — Он взгромоздился на стул у стойки бара и сложил руки, весь внимание.
Всем своим видом демонстрируя отвращение к обсуждаемой теме, она в конце концов выпалила:
— С тех пор как мы расстались с Дэвидом, у меня были увлечения, но ничего серьезного. Это вас удовлетворит?
— Пока да. — Он отвернулся и сделал вид, что углубился в изучение вырезок, разбросанных по стойке бара. — А Где ваш отец, мисс Лоран?
— Я уже говорила вам. Он умер вскоре после моего рождения. Не отрывая взгляда от Клэр, Кассиди встал со стула и медленно направился к ней, пока не подошел совсем близко, так что ей пришлось слегка запрокинуть голову, чтобы смотреть в его колючие глаза.
— Вы опять мне лжете. В вашем свидетельстве о рождении в графе «Имя отца» стоит жирный вопросительный знак.
— Сукин сын. — Она замахнулась, чтобы влепить ему пощечину, но он вовремя перехватил ее руку. В глазах у Клэр заблестели слезы ярости и возмущения. — Вы не имеете права копаться в моей личной жизни.
— Труп с тремя пулевыми ранениями дает мне такое право. Клэр высвободилась из его железной хватки и прижала руки к груди.
— Ну раз уж вы такой проницательный, мистер Кассиди, что еще вы выискали, выполняя свою мерзкую миссию?
— Лораны, ваши дед и бабка, входили в элиту нью-орлеанского света — старинный род и к тому же со старинным богатством. Но подлинным сокровищем для них была их единственная дочь Мэри Кэтрин, в которой они души не чаяли. Она посещала самые престижные частные школы и воспитывалась сообразно своему положению в обществе. Но во время одного из котильонов, о которых, кстати она упоминала на днях в нашем разговоре, ее соблазнил один богатый молодой джентльмен. Вскоре она забеременела. Узнав об этом, она обо всем рассказала родителям, но назвать имя отца ребенка отказалась. Родители сделали то, что, по их мнению, было справедливым, — лишили свою дочь и имени, и наследства. Лишь ее тетя Лорель, сестра отца, приняла бедную племянницу. В обществе разразился страшный скандал, который не мог не отразиться на семье Лоран. Через два года родители Мэри Кэтрин скончались, и, как поговаривали, в муках стыда. Перед самой смертью ее отец завещал свое огромное поместье церкви.
— Которая мою мать отвергла, хотя и проповедовала идеи добра, всепрощения, — вставила Клэр.
— Но церковь тем не менее разрешила незаконнорожденной дочери Мэри Кэтрин посещать приходскую школу.
