Первым на лезвия наскочил ящер, отличавшийся от своего напарника некоторой поджаростью — относительной, конечно. Звук, раздавшийся при этом, как и следовало ожидать, будил неприятные ассоциации с кесаревым сечением, харакири, резекцией желудка, прозекторской и скотобойней. Короче говоря, омерзительный получился звук, недостойный утонченного слуха.
Шкура передового ящера мгновенно поблекла, что означало резкую смену настроения, и он сразу утратил былое проворство. На свою беду (и на счастье боешников), другой ящер не придал никакого значения этим вполне отчетливым знамениям и продолжал энергично протискиваться в узкую щель, образовавшуюся между отвесной стеной и боком замершего на месте напарника.
Лезвий хватило и на этого яшера, тем более что его брюхо имело прямо-таки невероятные размеры — не брюхо, а какой-то аэростат воздушного заграждения. Однако, в отличие от сравнительно поджарого ящера, наглухо застрявшего на лезвиях, толстяк покрылся радужными пятнами и попытался отступить, что в общем-то лишь усугубляло его печальную участь.
Спустя четверть часа схватку можно было считать законченной, причем боешникам не пришлось даже пальцем о палец ударить. Их участие в боевых действиях ограничилось в основном крепкими выражениями да несколькими небрежно брошенными камнями.
Первый ящер уже издох, и вокруг него образовалось целое озеро крови, смешанной с содержимым кишечника. Второй всё ещё подавал признаки жизни и даже потихоньку отползал назад, тоже оставляя кровавый след, хотя и не такой обильный.
— Интересно, он боль ощущает? — поинтересовался Свист.
— Наверное… Боль, говорят, даже клопы ощущают, — сказал Тюха. — Смотри, как он в цвете меняется. Ещё недавно желтым был, а теперь бурый, как грязь.
— Да, сегодня Смотрителю придётся потрудиться… Такую гору мяса сразу не спалишь!
— Как же, пожалей его! Зато он тебя потом не пожалеет.
Темняк, не принимавший в разговоре никакого участия и только внимательно посматривающий по сторонам, вдруг произнес:
— А что это там такое из ящера вываливается? Никак не разберу…
— Потроха, наверное, — ответили ему.
— Да не похоже что-то. Потроха не должны шевелиться. Пойду-ка гляну.
На сей раз никто не посмел возразить ему, даже шуткой. Командир вновь доказал, что всё здесь — и победы, и жизнь, и надежда — держится только на нём одном.
Сторонясь кровавого следа, Темняк догнал издыхающего ящера и, присев, стал рассматривать что-то, находящееся среди мусора. Когда вверху зашуршало — любой побывавший на Бойле мог бы смело заявить, что он слышал поступь ангела смерти, — Темняк воровато сунул находку за пазуху и, не оглядываясь, поспешил обратно.
