— Честь! — взревел бандит. — Я тебе сейчас растолкую, что такое честь. Мне надоели твоя болтовня и нахальство, Эвери. Хватит!
И он так шарахнул кулаком по столу, что тот покосился на одну сторону. Бутылка с виски скользнула со стола, покатилась по полу и, ударившись о камень, разлетелась вдребезги. Тигр потянулся было за ней, но, увидев, что бесполезно, схватился за револьвер, будто это средство на все трудные случаи способно разрешить проблему и на этот раз.
— Последняя, — наконец произнес он. — Теперь ни капли во всем долбанном лагере. Ни капли сивухи на пятьдесят миль кругом. Ничего, кроме этой отравы — мескаля. — С этими словами он снова набросился на Мартина Эвери. — И все ты! — заревел он.
— Ужасно сожалею! — промямлил тот. — Честное слово…
— Врешь! — заорал бандит. — Радуешься, что пропала выпивка… веселишься! А теперь, тощая крыса, слушай меня. Я выбью из тебя правду или сотру в порошок. Выкладывай, что видел под Каса-Монтерей, и быстро!
Грозный поток слов заставил Эвери попятиться назад, пока он не уперся плечами в стену. Когда отступать уже казалось некуда, затравленно оглянулся на дверь. Но куда он мог отсюда убежать? Даже если револьвер в опытной руке бандита не начинит его свинцом, прежде чем он выберется из лагеря, дюжина головорезов изрешетит его по первому слову главаря. Они лишь обрадуются возможности попрактиковаться в стрельбе по движущейся цели.
— Слышишь? — заорал Тигр.
— Слышу, — простонал Эвери.
— Будешь говорить?
— Я дал честное слово.
— К чертям твое честное слово. Будешь говорить?
— Я не смею.
— Сейчас научу!
Он рявкнул по-испански, и в хижину ворвались два дюжих молодчика.
— Револьверы! — заорал бандит.
Непринужденно выхватив оружие, молодчики направили его на Мартина Эвери.
— А теперь, болван, — крикнул вожак, — развязывай язык или отправлю кормить канюков!
Мартин упал на колени и, закрыв ладонями лицо, стал ждать рокового конца.
— Господи, помоги мне… прости мои грехи, Господи! — молил он.
— Будешь говорить?
— Дайте время.
— Ни минуты! Или заговоришь, или получишь в дурацкую башку две пули.
— Боже милосердный!
— Здесь милосердия не дождешься. Ничего, кроме фактов.
— Прими и прости меня, Боже! — бессильно рухнув к стене, рыдал несчастный Эвери.
Щерясь в сторону хозяина, бандиты вскинули револьверы, ожидая команды. Но Тигр напряженно стоял у стола во весь свой огромный рост, пораженный стойкостью жертвы. Ярость уступала место изумлению. Взмахом руки приказал своим людям убрать оружие.
