Из кармана она достала еще одну коробочку и пыталась открыть ее, впившись ногтями в ленту.
— Он сказал, что хочет показать машину Джеку, и скоро приедет, — сказал Ло, возвращаясь в дом. — Ты ничего не сказала… — он замолчал, видя, что она похожа на кобру, готовую броситься на свою жертву.
— А что я могла сказать, Ло? Что он не может принять такой подарок? Что это слишком роскошная машина для мальчика, который только сегодня получил права? Что сначала нужно было поговорить со мной?
Ло не мог ничего ответить в течение нескольких минут, а потом произнес:
— Мне не приходило в голову, что нужно посоветоваться с тобой.
— Я же его мать.
— А я его отец.
— Ты Санта-Клаус, — возразила она.
По ее раскрасневшимся щекам текли слезы, но она их даже не замечала.
— Ты ворвался в жизнь Дэвида вместе с дорогими подарками. Он тянется к тебе, ты для него бог. Легко быть отцом, если не надо менять пеленки, не спать ночами, лечить больные уши ребенку. Тебе не приходилось читать нотации, хотя и мне совсем не хотелось делать этого. Ты был избавлен от всего этого.
— Ты сама решила посвятить свою жизнь Дэвиду.
— И я бы опять выбрала этот путь, потому что люблю его, я бы хотела выкормить его собственной грудью, если бы у меня было молоко. Я шла на тысячи жертв, чтобы обеспечить ему достойную жизнь. Все, что я делала, делала с удовольствием и никогда не ждала от него благодарности. Я знаю, Дэвид любит меня, и хочу, чтобы он понял: я очень жалею, что ты вошел в нашу жизнь, а теперь еще пытаешься украсть его у меня.
— Нет, Марни.
— Ты уже украл его, он живет с тобой, и ты подарил ему машину его мечты. А я подарила ему… — Она осеклась и отвернулась от него, сжимая в руке маленькую коробочку. — А сейчас иди. Подождешь Дэвида внизу. Я не хочу видеть тебя.
— Что в этой коробочке? Еще один подарок?
— Иди, Ло.
Он подошел и взял у нее коробочку. Когда открыл ее, оттуда выпали ключи.
— Машина, — отчаянно выругавшись, Ло закрыл глаза.
Она вытерла слезы и посмотрела на него.
— Подержанная машина, не сверкающая, не клевая, а просто надежная машина. И если бы ты не купил ему эту сверкающую игрушку, он бы кувыркался от радости при виде моей машины.
— Марни, я…
— Не надо, — она отстранила его руку. — Я не хочу ни жалости, ни извинений. Ничего не хочу от тебя. Я не могу запретить делать подарки Дэвиду, но от тебя я бы ничего не взяла.
— Я не хотел ничего плохого и не думал, что это так заденет тебя.
— Это как раз то, что ты сделал. А теперь уходи. — Не в силах сдержаться, она крикнула:
