Ветер принес звук песни — слабый и далекий, но воинственный, он почему-то наводил ужас, пугая своей неизбежностью, его невозможно было ни остановить, ни заглушить. Вначале Лен ничего не мог разобрать, но затем, напряженно вслушиваясь, понял: “Глаза мои видели пламя пришествия Господа”.
— Прощай, Лен, — сказал судья и отошел с высоко поднятой головой и бледным суровым лицом.
— Нам нужно срочно бежать отсюда, — прошептал Исо и скрылся в конторе. До Лена донеслись его шаги по деревянным половицам. С минуту Лен колебался, а затем изо всех сил понесся к городу, навстречу приближающемуся гимну: “Пламя, пламя, алиллуйя, да прийдет царствие твое!”
Ужас охватил Лена, он задрожал. Люди на пристани беспорядочно побежали. Женщины, старики, дети в панике высыпали из домов, прислушиваясь, покрикивая друг на друга, пытаясь выяснить у прохожих, что же случилось. На площади мимо Лена пронеслась повозка — так близко, что пена лошадей забрызгала его. В повозке неистово вопила женщина, испуганные ребятишки прижались друг к дружке и плакали. Через площадь бежали люди: кто-то к главной северной дороге, кто-то — бесцельно, сломя голову.
Женщины беспрерывно приставали с расспросами: не видел ли кто-нибудь их мужей, сыновей, с просьбами объяснить, наконец, что происходит. Лен улизнул от них, опрометью бросившись к северной дороге.
Далинский был на окраине города — там, где среди полей созревшей озимой пшеницы проходила широкая дорога, и с ним — около двухсот мужчин, угрюмых и обеспокоенных, вооруженных дубинками, ломами, охотничьими ружьями и кирками. Бледный Далинский вытирал о штаны вспотевшие руки, перекладывая тяжелую дубинку. Далинский лишь молча взглянул на Лена, когда тот подошел к нему. Все его внимание было направлено на север, откуда приближалось желто-коричневое облачко пыли, звуки гимна и ритмичных шагов, и что-то до боли в глазах блестело на солнце.
— Этот город наш, — сказал Лен, — и мы имеем право перебить их всех.
Далинский вытер рукавом пот со лба и буркнул что-то непонятное. Лен оглянулся на защитников города:
— Они будут сражаться!
— Ты думаешь?
— Вчера ночью эти люди стояли за тебя горой!
— Это было вчера, а что ждет нас сегодня, — неизвестно.
Облако пыли приближалось, в нем уже были различимы сотни людей, а слепящий блеск превратился в лезвия кос и серпов, у некоторых в руках были ружья.
— Должно быть, они шли всю ночь, — отметил Далинский, — посмотри, да тут собрались проклятые навозные жуки по меньшей мере из трех округов.
