— Я хочу вас кое о чем спросить, — проговорила она.
Он стряхнул пепел сигареты в медную плевательницу, надеясь, что его молчание приведет ее в замешательство. Но это на нее не подействовало.
— Откуда вы знаете, что нашли ту самую девушку?
Он не смог скрыть своего изумления:
— Что?
— Меня, — нетерпеливо пояснила она. — Откуда вы знаете, что та девушка, которую ваша подруга поручила вам найти, — это я?
Мышцы Адама расслабились. Он объяснил ей, как он проследил ее жизненный путь, начиная от миссии, куда определила своего ребенка Консуэло, и с каждым его словом она все больше хмурилась. Когда он закончил свой рассказ, она выглядела разочарованной.
— В этой части страны полно детей-сирот, — заметила она, хватаясь за эту мысль, как утопающий за соломинку. — Детей-сирот даже больше, чем взрослых. Все-таки вы можете ошибаться, и, возможно, я совсем не та, кого вы искали.
Адам был озадачен. Ее слова прозвучали так, как будто она надеялась, что он ошибся.
— Да, это правда, — согласился он. — Но среди них не так много таких, кто воспитывался в католических миссиях… особенно детей мексиканского происхождения.
Она настороженно взглянула на него:
— Разве моя мать — мексиканка?
— Наполовину мексиканка, — ответил он осторожно, — наполовину индианка.
Невольная гримаса отвращения скривила ее губы, а в глазах загорелось возражение.
— В таком случае я точно знаю, что вы ошиблись! Посмотрите на меня! — Она вытянула руки, чтобы он сам это увидел. — Я — белая! Даже дураку это ясно!
— Ваш отец был белым, — сказав Адам очень спокойным тоном.
Она поджала губы и посмотрела в окно. Адам не мог видеть вихрь эмоций, что бушевал в ее глазах, но это было видно по тому, как она согнула пальцы на столике, в том, как напряглись ее плечи и выпрямилась спина. И внезапно он понял, почему она никогда раньше не задавала подобных вопросов, почему она делала вид, будто ей неинтересно все, связанное с ее матерью, или с ее прошлым, или с той жизнью, которая могла бы стать и ее жизнью. Она просто не хотела этого знать. Сначала Адам не понимал почему, но когда она снова к нему повернулась, тот факт, что задать эти вопросы сейчас стоило ей немалого мужества, стал для него очевиден.
Ее тон был бесстрастным, но тень чего-то очень похожего на страх или неуверенность таилась в ее чистых голубых глазах.
— Так это имение, — сказала она, — это ранчо, где она живет… Каса-Верде… Папа говорит, оно большое. Кто она — экономка?
— Нет. — И внезапно Адам все сразу понял. Почему раньше ему не приходило в голову, как это трудно будет ей объяснить? Как она все воспримет, когда услышит в первый раз?
