Джорджия заметила его издалека, когда еще не могла разглядеть, но он понял, что его присутствие почувствовали — шаги ее сразу замедлились. Она неспешно приближалась, а Молли трусила рядом, иногда отбегая к дюнам погоняться за крабами.
Ветер так растрепал Джорджии волосы, что Джек не разобрал выражения лица, даже когда она подошла. Поправить их, смахнуть с глаз она и не пыталась — не очень-то ей хочется открывать ему свои переживания, это ясно.
Сегодня она выглядит как-то моложе; вот забавная мысль: сам он никогда еще не чувствовал себя таким старым.
— Привет, — произнес Джек.
— Приветик, — откликнулась Джорджия. Услышав звуки его голоса, Молли, виляя хвостом, радостно бросилась ему навстречу и лизнула руку. Вот если бы Джорджия была так же рада видеть его… но она остановилась на расстоянии десяти футов.
— Нам надо поговорить, — повторил он вчерашнее, хотя причины, по которым он желал этого разговора, сегодня были совершенно другие.
— По-моему, вчера вечером ты все сказал, — холодно, отчужденно прозвучало в ответ.
— Пусть так, — признал Джек. — Но мне кажется, у тебя не было возможности высказаться.
Она молча склонила голову.
— Итак? — не сдавался он. У нее поднялась и опустилась грудь, послышался тяжелый вздох.
— Что «итак»?
Джек без слов показал головой кругом — они одни. Лишь пронзительный ветер (как он вспарывает его тонкий свитер), беспрерывная возня Молли да крик одинокой морской чайки у них над головами. Он не отрывал взгляда от Джорджии, не обращая внимания на холод.
— Теперь у тебя эта возможность есть: ни твоего отца, ни твоего сына. Скажи мне все, что хотела.
— К чему сотрясать воздух? Ничего не изменится.
— Ты права, не изменится. Она опустила глаза на песок, но он заметил в них мучительную боль и сказал:
— Потому что все уже изменилось. Ты представить себе не можешь насколько.
— Ошибаешься, могу. — Она снова встретилась с ним взглядом, но теперь в глазах ее сверкала стальная решимость. — Вчера я сама увидела, что все изменилось. В особенности ты.
— Ты так думаешь?
— Ничего в тебе не осталось от того парня, который когда-то жил в Карлайле. Тот не жаждал крови, не выискивал в людях худшее. И, черт побери, — в голосе ее прозвучала безнадежность, — ты никогда не лгал мне, Джек!
— Я и сейчас не лгу тебе, Джо.
— С тех пор как вернулся в Карлайл, ты только и делаешь, что лжешь.
— Если я чего-то недоговаривал…
— Все равно это ложь!
Он молчал: что сказать, что сделать, чтобы все стало как прежде?
