— Может, чайку? — угодливо изгибаясь, поинтересовался Паша.
— Отчаивается человек от вашего чаю. Сами пейте! — буркнул бородач, недобро поглядывая на присутствующих.
Полковник встал.
— Ну что же ты, Павел, такого молодца чаем каким-то смущаешь! Водочки не желаете чарку, Митрофан Михайлович?
— Водки выпью! — отрывисто проговорил атаман. — Авось отравлена!
Паша и Андрей Константинович расхохотались. Вошла Настя в белом халате и внесла на подносе полбутылки водки, стеклянный граненый стакан и крендель с маком. Митрофан жадно потянулся к глиняной бутылке, налил чуть больше половины стакана, перекрестился двумя перстами истово и одним духом вытянул все содержимое. Взял крендель и откусил чуток.
— Благодарствую! — выдохнул он, громко жуя. — Не знаю, что вы за люди, но начало пытки мне нравится. Ай любо!
Он вылил остатки из бутылки прямо себе в рот, доел крендель и вдруг завалился на правый бок.
— Что, все... — пробормотал он, но тут же захрапел.
— Водка и клофелин! — продекламировал Паша. — Стабильный, устойчивый результат. Настасья Ратиборовна, подержите, пожалуйста, руку этого кацапа, сейчас я ему введу скополамин.
Сзади раздалось натужное паровозное пыхтение. Князь-кесарь, выпучив рачьи глаза, рассматривал спящего.
— И вправду, — произнес он, — может, я чего упустил в методике допроса... А это что?
Он во все свои рачьи глаза уставился на фельдшера, перетягивающего жгутом руку допрашиваемого атамана. Настя в это время помассировала ему кисть и быстренько нашла вену. Собственно, ее искать было легко — огромная, синяя, она на треть выступала из руки, как и у всех людей, занимающихся физическим трудом. Никифоров быстро произвел укол и выбросил одноразовый шприц в специальную урну.
— Техника допроса немного изменилась, — спокойным голосом принялся объяснять полковник Волков, — допрашиваемый говорит только правду и ничего, кроме правды, члены его остаются целыми, лицо ясным и спокойным, пользы от этого гораздо больше. Через часок он очухается — тогда мы и поговорим. А пока, ваше сиятельство, не желаете партию в шахматы?
Шахматы в те времена были более всего распространены в Италии, откуда их идею и привез русский посол Яков Дерюжин, также он привез и несколько наборов шахмат с изящными фигурками слоновой кости. За небольшое время эта игра, требующая собранности и логической мысли, завоевала сердца наиболее передовой части дворянства и купечества. Особенно сильными игроками считались купцы Иван Бровкин и Михаил Талин. Черное духовенство косилось на заморскую игру, делались попытки признать ее «от лукавого», но она прижилась, несмотря ни на что. Федор Юрьевич не один вечер скоротал, обдумывая ход «е2-е4» и запоминая манеру ходьбы «лошади». Поэтому он охотно проследовал за полковником в ординаторскую, где их ждала шахматная доска и пара пива.
