— Андрей Константинович, попробуйте это. Супруга моя все время нюхает.
Волков выхватил у него флакон, свинтил крышку и поднес к лицу солдата. Привычный запах аммиака полоснул по органам обоняния. Бутырец застонал и пошевелился.
— Я ведь говорил! — радостно воскликнул Шереметев.
— Погодите, Борис Петрович, — сказал Волков, — вон наш фельдшер бежит.
Пока Паша добежал, солдат успел принять сидячее положение. Полковник присел перед ним.
— Ну и напугал ты нас, братец! — покачал головой он. — Думали, тебе конец.
— Моя маковка и не такое выдерживала, — охнул солдат, прикладывая руку к распухшей челюсти, — крепко же вы меня приложили, ваше сиятельство! Что у вас в рукавице — свинчатка?
Вместо ответа полковник стянул кожаную перчатку и показал бутырцу кулак со стесанными костяшками. Тот уважительно покачал головой:
— Надо же! Полковник, а руки мужицкие. И как я промахнулся! Метил ведь прямо вам в ухо!
— Ты не промахнулся, дружок! — ответил Андрей Константинович. — Это я ушел. Но локтем ты меня зацепил знатно — до сих пор в ушах звенит! Как звать тебя?
Солдату уже помогли встать, и он, стоя на ногах, ответил:
— Петро Хомутовский, ваше сиятельство! Рекрут!
Обращаясь к командиру Бутырского полка, граф громко (чтобы слышали все) приказал:
— Представить рекрута Петра Хомутовского к сержантскому званию! Писарь!
Справа сзади неслышно встал полковой дьяк. Левой рукой он развернул лист бумаги, а правой достал из рукава перо.
— Пиши приказ от сегодняшнего числа. Потом проверю.
Дьяк обмакнул перо в висевшую на груди чернильницу и быстро что-то записал.
Волков проследил, как радостный Хомутовский на нетвердых ногах возвращался в строй, затем упруго прошелся мимо остальных полков. Проходя, он пристально смотрел в глаза солдат. Что в них только не читалось! Старые вояки молодецки смотрели в ответ, рекруты-новобранцы робко переминались с ноги на ногу, шевеля за спиной руками, на кистях которых еще сохранились следы кандалов. В них на Руси обычно сопровождали новобранцев к месту службы. Служба же считалась фунтом лиха, от которого не грех по дороге и сбежать.
Волков остановился перед Шереметевым. Рядом с ним стоял недоросль, который нападал на коне. Юное пухлое лицо его было обезображено синевой, которая плавно разливалась по правой половине. Ему не повезло. Падая с коня, он уткнулся лицом в мостовую. Снег отчасти смягчил удар, иначе стесало бы кожу по самые скулы.
— На чистом сливочном масле воспитанный? — обратился он к Борису Петровичу, указывая на конника.
