Отойдя от скамейки подальше, Стивен вкрадчиво произнес:
— Ты не говорила мне, что Роберт прислал тебе телеграмму.
— Я не обязана все тебе рассказывать, — ответила Валери с вызовом.
Стивен все еще легонько поддерживал ее под руку, но когда девушка попыталась высвободиться, то обнаружила, что хватка его значительно крепче, чем она предполагала, и сочла за благо сдаться, ограничившись лишь возмущенным взглядом, а также коротким и поразительно женственным движением головы, заставившим Стивена с трудом сдержать улыбку сочувствия. Он сухо заметил:
— Да уж… Почтальон сегодня, очевидно, обошел мой дом стороной.
— Ох! — Валери не смогла сдержать растерянного возгласа. — Но не могла же я позволить ей думать, что Роберт телеграфировал своим коллегам, но не мне! — попыталась защититься она.
— Своим коллегам или ей? — цинично уточнил Стивен и, подняв свободную руку, провел большим пальцем по щеке девушки, словно смахивая какую-то соринку или слезу. Немного помедлив, он мягко произнес: — Что ж, должен сказать, что с твоими женскими инстинктами все в порядке. Посмотрим теперь, сможем ли мы обнаружить еще какие-нибудь женские черты. Как давно ты надевала что-нибудь, кроме джинсов и комбинезонов, Валери?
— Вчера вечером, — нашлась она, пытаясь перевести дыхание, которое перехватило при шутливо-нежном прикосновении к ее лицу. Увидев вопросительно поднятые брови, она ехидно добавила: — Я не сплю в рабочей одежде, Стивен.
— Ну конечно, ты спишь в бумазейной ночной рубашке, — кротко согласился он. — Полагаю, в точно такой же, какие надевала в пятнадцать лет.
— По ночам, как и тогда, бывает холодно, — возразила Валери, досадливо краснея. — Мне нравится закутывать в нее ноги…
— Влюбленной женщине… женщине, имеющей любовника… не требуется ночная рубашка, чтобы согреться, — насмешливо заметил Стивен и добавил уж совсем обидно: — Из чего я заключаю, что ты не женщина, ведь правда, Валери. Еще нет…
— Нет — в твоем понимании, — согласилась та, беспомощно ища слова, которые могли бы прекратить эти издевательства. — В чем дело? — спросила наконец она. — Ты почувствовал, что взвалил на себя непосильную ношу? Не можешь изменить меня… превратить меня в женщину?
Элсуорт застыл на месте с изменившимся лицом. Глаза его потемнели. Валери в тревоге напряглась, недоумевая: что такого она сказала или сделала, чтобы вызвать этот приступ с трудом сдерживаемой ярости? Одно было ясно: она неожиданно для себя и с пугающими последствиями вторглась на территорию, доступ куда ей был закрыт.
