Когда экзекуция закончилась, Ашота снова подняли на ноги.
— Отвечайте: когда и где вы встречались раньше? — прохрипел капитан. И в это время на столе у него зазвонил телефон.
Капитан с неохотой отвернулся от арестованных и кивнул подпоручику. Тот быстро взял трубку, с кем-то поздоровался и протянул трубку капитану:
— Доктор Прозоров желает говорить с вами.
— Что ему надо? — с еще большей неохотой спросил Мещерский.
— Утверждает, что дело крайне неотложное и серьезное, — доложил подпоручик.
Мещерский поморщился и взял трубку. Голос доктора звучал взволнованно и громко.
— Да, да. Я опять вынужден вас беспокоить, — говорил в трубку доктор. — И по очень неприятному поводу. У моей внучки, господин капитан, тиф.
— Что? — остолбенел капитан.
— Да, да. Самый настоящий сыпняк. И не сегодня завтра я ее положу в лазарет, — подтвердил доктор.
— Только этого нам и не хватало, — взвился Мещерский и вдруг, взглянув на арестованных, сам закричал в трубку визгливым голосом: — А этот парень, который с ней был, он здоров?
— К сожалению, он уже ушел, — ответил доктор. — Я, естественно, осмотреть его не успел. Но поскольку они все время были в контакте, есть все основания полагать, что и он либо болен, либо является переносчиком этой заразы. Честь имею.
Доктор повесил трубку.
Командир Пашков не увидел тех десятерых, которых отобрал для броска Одинцов. В пещере было уже совсем темно. Но Пашкову и не нужно было на них смотреть: он каждого из них узнал по голосу. Подойдя к строю, Пашков протянул руку, положил ее на плечо правофланговому бойцу и сказал:
— Ну, готов?
— Готов, товарищ командир, — услыхал он в ответ низкий голос бойца.
— Ты Каштанов? — спросил Пашков.
— Я, товарищ командир, — подтвердил боец.
— Партбилет сдал? — продолжал спрашивать Пашков.
— Сдал комиссару.
— Конечно, может, и зря окажется такая предосторожность. Но сам понимаешь, Каштанов, — сказал Пашков.
— Понимаю, товарищ командир, — ответил боец.
— И остальные сдали? — спросил Пашков.
— Сдали, — послышались ответы.
— И ты тут, Гаврилюк? И ты, Боков? — узнал по голосу бойцов Пашков.
— А где ж нам быть…
— Хорошо. Гранаты у всех есть?
— Есть. Еще бы по одной…
— Дал бы, ребята, да у самих ничего не остается. А нам ведь раненых защищать, — напомнил Пашков. — Ну, хорошо.
К ним, ориентируясь на голоса, подошел комиссар Лузгач. Сказал вполголоса:
— Баррикаду частично разобрали.
— Для отвлекающего маневра люди готовы? — спросил Пашков.
— Готовы.
