Мэгги утерла слезы уголком простыни, решив раз и навсегда покончить с воспоминаниями. Мысли о Фрэнке и о том, как могла бы сложиться ее судьба, все еще причиняли жгучую боль.
Она сомкнула ресницы, заставляя себя расслабиться, думать о тихом синем океане, о шелесте ветра в бескрайних прериях, о нежном шепоте трав.
Но вместо этого, засыпая, она думала об индейце, лежавшем в комнате для гостей.
В ее грезах он мчался верхом, темноволосый, сильный, прекрасный, с глазами черными, как ночь, кожей цвета старой меди. Но теперь страх улетучился, и она не собиралась убегать.
Солнечный луч упал на лицо юноши. Он услыхал чье-то негромкое пение, почуял запах жареного мяса. Стало ясно, что пора вставать, бежать на реку искупаться, прежде чем исполнить Песнь Глубин в честь Вэкэн Танка. Черный Ястреб стал подниматься, но острая боль в боку пронзила его.
Прижав руку к бинтам, он сел, откинув тонкое голубое одеяло, которое соскользнуло с груди, и остолбенел, увидев то, что его окружало.
Не будучи искушен в общении с бледнолицыми, он все-таки сразу сообразил, что находится в доме белых. Пленник ли он?
Нахмурившись, Ястреб пытался припомнить вигвам бледнолицых из своего видения в Священной Пещере, но теперь его больше интересовало настоящее. Он индеец, а одет как васичи.
Ястреб внимательно осмотрел белую материю. Он в жизни не видел ничего подобного.
Будто сеть! Ястреб потрогал мягкий матрас, покрытый бледно-голубой тканью, и решил, что это называется «кровать».
Его двоюродная сестра, Яркий Цветок, спала в такой. Она вышла замуж за белого траппера, когда Черному Ястребу было шестнадцать. Он навещал ее пару раз, желая узнать, хорошо ли обращается с нею муж.
Он нашел, что вигвам бледнолицего — удивительное строение и очень странно обставлен. Яркий Цветок и ее муж ели на чем-то, что называлось «стол», с цветной посуды, вылепленной из плотной глины.
Сестра стряпала на странном черном металлическом предмете — «плите», как она его называла. Плита заменяла очаг. Ястреб отказался спать на предложенной ему узкой «кровати» и сидел на полу, а не на деревянном сиденье — «кресле»…
— Вот на чем сидела Женщина-Призрак, — подумал он.
Ястреб покачал головой, поражаясь причудам бледнолицых.
Прижав руку к ране на боку, он выскользнул из-под одеяла и направился к дверям, пренебрегая острой болью, пронзающей бок с каждым сделанным шагом. Пора уходить, вернуться в лагерь и разыскать мать, если она еще жива. Звук отдаленных голосов заставил его замедлить шаги. Он повернул назад и, забыв о жгучей боли, бросился к окну, чтобы немедленно покинуть вигвам бледнолицых.
