— Так это вы? — наконец произнесла она. — Что вы здесь делаете?
Весь ее тон говорил о том, что Альдо был нежеланным гостем.
— Пришел узнать, чем могу вам помочь.
— Вы не поняли. Я хотела спросить, как случилось, что вы оказались в Лондоне?
— О трагической смерти вашего мужа я узнал еще в Венеции, но не она была причиной, из-за которой я отправился в путь. Я приехал в Шотландию на похороны своего старинного друга и в Инвернесе прочитал в газете…
— ..что я убила Эрика. Не бойтесь слов! На меня они не действуют.
Она пригласила его присесть на стул, стоявший по другую сторону стола.
— Я не боюсь слов, — сказал князь, послушно садясь. — Я боюсь того, что они обозначают, и не могу поверить им. Вы? Убийца? Это слишком!
Легкая пренебрежительная усмешка тронула ее губы.
— Почему бы и нет? Вы прекрасно знаете, что я его не любила. Больше того, ненавидела. С ним дни мои текли в роскоши, зато ночью наступала расплата.
— И тем не менее это не причина для того, чтобы совершать убийство. Да еще открыто: самой принести порошок от головной боли, передать его при свидетелях и вдобавок проделать все это после ссоры. Вы слишком умны для такой оплошности. И потом, зная вас, я скорее представил бы вас с револьвером в руке, стреляющей в Эрика Фэррэлса, чем с обезболивающим лекарством, в котором вдруг оказывается смертоносный яд. Такое на вас не похоже.
— Почему? История вашей Италии знает немало случаев, когда гостю с улыбкой протягивали яд.
— Но этот обычай давно успел позабыться, и потом, вы не Борджиа. С тех пор как вас арестовали, вы не устаете твердить, что невиновны.
— И без малейшего результата, дорогой князь! У меня уже больше нет сил это повторять. Мне возражают, и не без оснований, что стрихнин не мог попасть сам собой в стакан, когда его не было ни в бутылке с виски, ни в воде… Проверили на всякий случай все порошки, какие оставались у меня в спальне — И что, яд был только в том одном, который попал в стакан вашего мужа? А почему бы тогда не подвергнуть анализу бумагу, в которую был завернут порошок?
— И об этом я просила, но обертки не нашли. В комнате горел камин, и кто-то, должно быть, бросил ее в огонь. Эрик смял обертку и оставил ее на подносе.
— Кто же мог это сделать? Как вы думаете?
И вдруг Альдо услышал то, чего никак не рассчитывал услышать: Анелька рассмеялась коротким невеселым смехом.
— Возможно, безупречнейший Джон Сэттон, преданный секретарь Эрика, который обвинил меня в убийстве, как только увидел, что его хозяин упал. Сэттон ненавидит меня.
