— Но ведь он король! — возмущенно воскликнула молодая женщина. — Вы не можете обращаться с ним как с преступником!
— Хотели, чтобы я сделался надсмотрщиком, я им стал! ударив кулаком по столу, сказал Жак. — Я исполняю приказ.
— И вы никого к нему не пускаете?
— Никого, даже служанку, хотя он жалуется на вынужденное воздержание. Да, но в декабре я пустил к нему посланника могущественного сеньора Филиппо-Мариа Висконти герцога Миланского, который хотел узнать от короля тайные желания герцога Филиппа.
— Тайные желания? — удивилась Катрин. — Разве выкуп в миллион золотых его не устраивает?
— Если бы только Анжу мог его заплатить, — усмехнулся Руссе, — но это ему никогда не удастся, и наш «добрый» герцог согласится на его графство Бар, которое ему не очень-то нужно, так как он теперь король Неаполитанский сицилийский и других земель на побережье!
Катрин не верила своим ушам. На самом деле, бургундцы сильно изменились. Ей давно известна алчность герцога Филиппа и отсутствие у него угрызений совести в политике, но такие способы лишить пленного его исконной земли были недопустимы, как и то, что милый юноша Жак де Руссе превратился в злобного ключника. Позволив хозяину в третий раз освежиться вином, Катрин села у камина на лавку с красными подушками, расправив складки коричневого бархатного платья так, что они подчеркнули стройность ее фигуры. Подняв свою изящную головку, она спокойно посмотрела фиалковыми глазами в покрасневшие глаза своего друга..
— Жак, — начала она решительно, — я хочу увидеть короля!
Ее слова с трудом проникли сквозь легкий туман в опьяненное сознание капитана.
— Кого вы хотите видеть? — произнес он недоверчиво.
— Вы правильно поняли: я хочу видеть короля Рене, узника Новой башни, если вам так понятнее.
— Но это невозможно!
— Если я правильно поняла, это возможно для посланника. Так я и есть посланник. Жак расхохотался.
— Вы — посланник? Боже, не смешите меня! И чей?
Без тени волнения Катрин вытянула левую руку, на указательном пальце которой сверкал большой квадратный изумруд, который она никогда не снимала.
— Мудрейшей и благороднейшей госпожи Иоланды, по воле Бога графини д'Анжу, королевы Сицилийской, Неаполитанской, Арагонской и Иерусалимской, Вот кольцо, на котором изображен ее герб. Я служу ей. Она прислала меня к своему сыну с письмом. Вот оно, — добавила она, расстегивая корсаж своего платья, чтобы достать послание. — Я даю вам слово, что в этом письме нет плана побега, а лишь выражена материнская нежность и беспокойство.
