– Ну, это инстинкт, – объявил Аткинс, заранее зная, что же хочет от него услышать Киндерман. Тот просветлел:
– Аткинс, не произноси при мне слово «инстинкт», а я со своей стороны клянусь, что никогда не упомяну про «параметры». Ну что, по рукам?
– Ладно, а можно говорить «инстинктивно»?
– Нет, это тоже запрещается. Инстинкт. А что такое инстинкт? Разве слово само по себе что-то значит? Вот тебе кто-нибудь скажет, что сегодня над Кубой не взойдет солнце, а ты ответишь на это: «Подумаешь, значит, сегодня – День-Невсхождения-над-Кубой-Солнца». Так? Ну и что? Разве этим ты что-нибудь объяснишь? Навешивая на какое-то явление ярлык, ты только скрываешь его тайную суть. Вот на меня, например, никакого впечатления не производят слова «сила притяжения». Ну ладно, об этом особый разговор. А пока что вновь возвратимся к охотящейся осе, Аткинс. Это удивительно. И это является частью моей теории.
– Вашей теории касательно нашего дела? – оживился Аткинс.
– Не знаю. Вполне возможно. А может, и нет. Я просто рассуждаю. Нет, скорее всего, это другое дело, Аткинс. Нечто гораздо большее. – Он неопределенно махнул рукой. – Все ведь на этом свете взаимосвязано. А что касается той старушки, ты пока что...
Киндерман внезапно замолчал, а откуда-то издалека донеслись раскаты грома. Следователь уставился на окно. Первые капли дождя робко скользнули по стеклу. Аткинс заерзал на стуле.
– Так вот, эта старушка, – еле слышно продолжал Киндерман, и глаза его мечтательно закатились. – Она приведет нас к самому сердцу тайны, Аткинс. Лично мне страшновато покуда следовать за ней. Честно, Аткинс.
Следователь замолчал, размышляя о чем-то про себя. Потом, внезапно смяв пустой стаканчик, швырнул его в корзину для бумаг, стоявшую рядом со столом. Стаканчик упал в нее с глухим стуком. Киндерман поднялся.
– Ну, а теперь поспеши к своей возлюбленной, Аткинс. Жуйте жвачку, пейте лимонад и уплетайте ириски. Что же до меня, то я ухожу. Адью. – Следователь продолжал стоять на месте, озираясь по сторонам.
– Лейтенант, она на вас, – подсказал Аткинс, Лейтенант дотронулся до полей шляпы.
– Да, действительно. Надо же, заметил. Киндерман все еще медлил, стоя возле стола.
– Никогда слепо не доверяй фактам, – буркнул он и засопел. – Факты нас ненавидят. И от них несет частенько чем-то гнусным. Они к тому же ненавидят не только людей, но и временами – саму истину. – Киндерман, резко повернувшись, ковыляющей походкой зашагал к выходу.
