Я спросил Шандора, где мы.
— Около Медзилаборца.
Я попытался вспомнить, где находится Медзилаборец.
— Но это же далеко на севере. В нескольких милях от польской границы.
— До нее километров пятнадцать.
— Я думал, вы высадите нас, как только мы пересечем границу с Чехословакией.
Кодали улыбнулся.
— Я проехал лишний час по Чехословакии, и обратный путь, таким образом, удлинился для меня на час. Я же продержал вас в моем доме несколько часов, пока Эрно ездил в Будапешт. То есть доставил вам неудобства, пусть и не мог без этого обойтись. Вот и решил сэкономить вам время. Теперь вам не придется пересекать всю Чехословакию. Два-три часа, и вы в Польше.
Я уж открыл рот, чтобы поблагодарить его, когда Милан плечом отодвинул меня в сторону.
— Вы везли нас лишний час.
— Для меня это не составило никакого...
— Вы на лишний час оставили нас в этом трясущемся тесном металлическом гробу. Мы уже пересекли границу, мы уже находились в Чехословакии, но вы заставили нас еще целый час лежать, не шевелясь и не дыша...
— Вам было так неудобно? — в голосе Кодали слышалось искреннее удивление. — Я никогда не залезал в тайник, вот и не подумал. Действительно, как только мы пересекли границу, я бы мог пересадить вас в кабину. Но мне даже не пришло в голову...
Милан не выдержал. Пока я извинялся и благодарил Кодали, развернулся и зашагал к Польше. Шагал как деревянный, и не только потому, что мышцы еще не отошли от пребывания в тайнике: мешали приклеенные к телу клеенчатые «конверты», в которых лежали исписанные иероглифами листы.
Чтобы догнать его, мне пришлось пробежаться. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем он успокоился и заговорил со мной. Такие бесчувственные люди, как Кодали, просто выводили его из себя.
— До границы идти больше двух часов, — сказал я ему. — Если хочешь, можем подождать до утра.
— Зачем?
— Если ты устал...
— Устал? Разозлился — да. Но не устал.
— Тогда ты хочешь пересечь границу этой ночью?
— Как можно быстрее, Ивен. Никогда раньше не был в Чехословакии. И не собираюсь возвращаться. Хочу выбраться из Чехословакии.
— Вообще-то это прекрасная страна...
— Нисколько в этом не сомневаюсь, Ивен. Но я не хочу ее видеть. Хочу помнить о Чехословакии только эту ужасную поездку и марш-бросок в темноте. Ничего больше. Чтобы поскорее забыть об этом. И чем скорее я забуду, тем будет лучше. Этот глупец! Этот боров! Этот чертов грузовик!
