— Эта смерть была бы слишком легкой и чистой для Эдди, — грустно ответил Борис. — Нет, мой друг, если бы я строил планы на этот счет, Сэквилл умирал бы медленно, от какого-нибудь хитрого яда — так, чтобы до последней минуты мог слышать мой гомерический хохот!
— Это — ответ на два моих вопроса, — покладисто кивнул я. — Но есть еще кое-что, товарищ. Сделай мне одно одолжение.
— Вот почему я так высоко ценю твою дружбу, Ларри, — ответил Сливка голосом, полным искренней печали. — Ты всегда требователен и никогда не предлагаешь ничего взамен. Дружба с тобой удовлетворяет мазохистским потребностям, которые таятся в глубине души каждого русского человека! — Он нежно улыбнулся мне. — Знаешь ли, что ты — чистой воды ублюдок, друг мой, и — что самое главное — тебе на это наплевать?
— Мне нужен адрес Эдди в Вестчестере, — беззаботно заявил я. — Ты можешь раздобыть его у Хэлла Уайта? Он ничего не заподозрит, если ты его спросишь, а вот ко мне отнесется с большим неодобрением.
— Конечно, Ларри, — ответил Борис, бодро кивая. — Для чего же еще существуют друзья?
— Не знаю, как тебя и отблагодарить, товарищ! — честно признался я.
— Сейчас я тебе объясню! — И продюсер величественным жестом, достойным Великого князя, подозвал к себе бармена. При этом он вытянул указательный палец чуть не на четверть дюйма. — Я хотел бы познакомить вас с моим другом, мистером Бейкером, — торжественно провозгласил Борис, обратившись к нему. — Если в конце недели вы представите ему все мои расходы — вместо того, чтобы приплюсовать их к счету, он заплатит вам наличными и, вне всякого сомнения, присоединит к сумме щедрые чаевые. — Борис ободряюще улыбнулся мне. — Не так ли, мистер Бейкер, мой добрый друг?
— Чертов шантаж, и ты это знаешь! — Я был почти в шоке, но делать было нечего. — Да, мистер Сливка, вы совершенно правы!
— Считая с этой минуты и до самого конца недели, — обстоятельно наставлял Борис бармена. — Наливайте мою выпивку в стакан большего размера, ну а количество ее можете увеличить раза в три.
— Да сэр! — бодро отвечал бармен.
— В твоей русской душе садистские потребности как-то органично сочетаются с мазохистскими! — взвыл я.
— Тебя это раздражает, Ларри? — Его глаза усталого сенбернара заглянули мне прямо в душу, медленно наполняясь кровавыми слезами. — А я-то надеялся, что ты станешь гордиться, узнав, как многому я научился здесь, в Америке. Ведь у вас это называется дружбой, разве не так?
— Только меня сюда не приплетай, ты, осколок забытого режима! — заявил я убийственным тоном. — Позволить тебе купаться в выпивке целую неделю — более чем солидная плата за один только никому не нужный маленький адресочек!
