Итак, заглушив голос разума, они открыли ворота, привязали коней у ограды, разрезали веревки на ногах у «ястреба» и повели его к двери дома. Тот сначала таращил глаза на факелы, освещавшие порог, а потом крепко зажмурил их, когда Ишад наконец вышла им навстречу после того, как они, постучав несколько раз, собрались уже было восвояси, решив, что ее нет дома.
Она оглядела всю компанию с головы до ног, глаза ее были полуприкрыты веками. Стратон порадовался тому, что у него в глазах всю ночь стоял какой-то туман, который он никак не Мог проморгать. «Ястреб» затрясся и рванулся назад, когда Крит заговорил:
— Добрый вечер, госпожа. Мы решили, что пришло время встретиться лицом к лицу, и хотим вручить вам этот подарок, свидетельство наших добрых намерений, — он говорил мягко, убедительно, давая понять, что они всё о ней знают и нимало не интересуются тем, как она поступает с неосторожными или невезучими прохожими. У Стратона пересохло во рту, язык прилип к небу. Зато с Критом Мало кто мог соперничать в хладнокровии и цепкости в тот момент, когда дело начинало раскручиваться.
У Ишад была смуглая кожа, но не того красноватого оттенка, характерного для нисибиси, а с оливковым отливом, придававшим особую яркость ее зубам и глазам. Она пригласила их войти.
— В таком случае, внесите его в дом и увидим, есть ли тут на что посмотреть.
— Нет-нет. Мы оставим его — в знак доверия. Нам хотелось бы знать, что вы знаете о Джабале и его банде — где они скрываются и все такое. Если что-нибудь вспомните, меня можно найти в казарме наемников.
— Или в убежище на Перекрестке Развалин?
— Иногда, — Крит не двинулся с Места. Стратон, которого захлестнула волна облегчения, когда он понял, что им не нужно входить в дом, дал «ястребу» пинка. «Давай, парень, иди к своей хозяйке».
— Это что же — раб? — спросила она Страта, и ее взгляд, остановившись па нем, заморозил кровь в его жилах. Так мясники смотрят на овец на бойне. Внезапно Ишад протянула руку и пощупала его бицепс.
— Кем вы захотите, тем он и будет, — ответил Страт.
— А вы? — поинтересовалась она.
— Всякому терпению есть предел, — разозлился Крит.
— Вашему, не моему. Заберите его себе, мне он не нужен. Не знаю, что вы, пасынки, обо мне думаете, но дешевкой я никогда не была, — отрезала колдунья.
Крит отпустил парня, и тот сразу обмяк и упал бы, но Стратон подхватил его, подумав при этом, что Ишад — самая красивая женщина, какую он когда-либо видел, и «ястребку», может быть, повезло больше, чем ему. Если смерть — это ворота на небеса, она была как раз тем привратником, которого он хотел бы видеть, когда придет время.
