— Но это… то, что мы пришли сюда сами? Ты знаешь, что она способна сделать с мужчиной…
— А может, это как раз то, что нам нужно. Может нас на том свете заждались. Не знаю. Одно я знаю точно: нельзя оставлять это дело армии. Им ничего не стоит поймать для нас «ястреба», но после того, как он побывает у них в руках, от него уже мало что останется для допроса. Армия истребляет их поодиночке, а мы виноваты. И еще… — Крит спешился и стянул с коня связанного пленника, который всю дорогу висел поперек седла, как кусок сырого мяса. Тот тяжело шмякнулся на землю. — …связной из армейской разведки сказал нам, что в армии полагают, будто пасынки боятся этой женщины,
— Всякий, у кого есть хоть капля здравого смысла, будет ее бояться, — Стратон протер глаза, тоже спешился и, как только его ноги коснулись земли, взял арбалет наизготовку.
— Они не это имеют в виду. Ты же знаешь, для них, что член Священного Союза, что простой наемник — все едино. Они всех нас считают содомитами и презирают за это.
— Плевать. Пусть лучше меня презирают живого, чем уважают мертвого, — Стратон зажмурился, стараясь разогнать туман перед глазами. Весьма примечательным был тот факт, что Критиас сам принимает участие в акции — как правило в его обязанности входило руководство операциями. После встречи с Темпусом командир стал более активным, чем обычно, и даже нетерпеливым. Стратон знал, что спорить с Критиасом бессмысленно, хотя он и был одним из тех немногих, кто мог претендовать на привилегию высказывать собственное мнение, даже если оно расходилось с мнением начальника.
Они быстро допросили «ястреба» — в таких вещах Стратон был большой специалист. Во время ареста внешность пленника — стройного смазливого малого — почти не пострадала. Вампиры разборчивы, они любят красоту, а несколько ссадин сделают его только привлекательнее для такого существа, каким являлась Ишад. Завладев им, колдунья убережет его от гораздо более ужасной смерти, нежели та, которую она сможет ему подарить. При взгляде на долговязого, худого «ястреба», на его драную одежду и распухшее лицо с тоскливыми водянистыми глазами, становилось очевидно, что приятная смерть была бы для него наилучшим выходом — За такими как он в Саиктуарии не охотился только ленивый.
Крит спросил: «Готов, Страт?»
— Честно говоря, нет, но могу сделать вид, что готов. Если выпутаешься из этой переделки, а я — нет, возьми моих коней.
— А ты моих, — оскалился Крит. — Но я ничего такого не жду. Это вполне разумная женщина, готов поклясться. Она не отпустила бы раба на волю, если б не была способна контролировать свое вожделение. И она сообразительна — во всяком случае сообразительнее так называемого «разведывательного персонала» Кадакитиса или церберов.
