Заметив, как грозно сошлись брови шефа, Кирилл решился разрядить атмосферу. Он отставил бокал, придал лицу самое невинное выражение и поинтересовался:
– А девки-то где? – Тут он глянул на распахнутую дверь с таким видом, будто ждал, что из соседней пещеры Али-Бабы всплывет сейчас нагая гурия с томными очами и подставит ему для щипка крутое бедро. – Княз есть, вино есть, а девок нет!
Джамаль на секунду замер с раскрытым ртом, затем расхохотался – да так, что подвески на люстре зазвенели.
– Вот – эх-перд! Вот – специалист! Вай, что за парень! Понимает! Потому что молодой, кровь горячая, вина не надо, еды не надо, девушек давай! – Он бросил на Кирилла неожиданно острый оценивающий взгляд. – Слушай, генацвале, нравишься ты мне. Та-а-кой ба-а-льшой, та-а-кой красивый, сильный! Настоящий мужчина, хоть и эх-перд! Оставайся, будут тебе и девки!
– Слушай, Джамаль, – сурово произнес Сарагоса, – ты мне парня не порть! Понял, э? Мы сюда не пить и закусывать пришли и не шлюх твоих щипать, а по делу. Вот им и займемся. Так!
– Вай, обижаешь, Нилыч! Вай, как обижаешь! – Джамаль сокрушенно покачал головой и вдруг с заговорщицким видом подмигнул Кириллу: мол, парень, будет у нас время потолковать и без твоего начальства. – Ну, к делу, так к делу…
– Тогда показывай… показывай, что мне показал. А ты, Скиф, гляди! И ты. Доктор, тоже.
– Все готово, дорогой. Только кнопку нажать. – Джамаль важно продефилировал к своим телевизорам и магнитофонам, коснулся клавиш и отступил в сторону.
Три огромных экрана вспыхнули разом, взорвавшись красками и звуками, выплеснув в уютную комнату грохот копыт, лязг стали, яростные вопли сражающихся, стоны, крики, скрежет и звон. Посередине виднелась степь, заполненная конными ордами; слева Арнольд Шварценеггер, Конан Варвар, рубил в капусту каких-то всадников в кольчугах и рогатых шлемах с развевающимися султанами; справа Джон Терлески, принц воров, спасался от погони, размахивая окровавленным мечом. При каждом из героев было по красотке; они робко жались за их могучими спинами и тоненько вскрикивали в нужных местах. Сияло солнце, искрилась сталь, дождем сыпались стрелы, пылал огонь, блистали доспехи и женские глаза; вечный праздник сказки разворачивался своим чередом, переливался радужным многоцветьем, манил, звал в неведомые дали… Кирилл внезапно почувствовал, как к горлу подступает комок. То, что творилось сейчас на экранах… Так нарочито ярко, так откровенно, подетски жестоко, так наивно – и так прекрасно! Нет, не прекрасно, поправился он, скорее завлекательно, чарующе завлекательно и абсолютно нереально. Впрочем, чего же требовать от сказок?
