Посельская быстро распрощалась со всеми и ушла.
Через минуту из-за стола поднялся Зигмунд. Он догнал ее около гардероба. Подавая пальто, тихо сказал:
— О нашем разговоре никому ни слова.
— Разговора не было, — в тон ему отозвалась Наташа.
Зигмунд вместе с ней вышел на улицу. Автомашина мнимого друга Посельской стояла шагах в десяти от подъезда. Наташа остановила Зигмунда:
— Я дойду до машины одна, иначе мой поклонник устроит мне скандал. До свиданья.
Наташа подбежала к машине, быстро села в нее, и тотчас машина скрылась в темноте. Сидевший за рулем молодой человек в шляпе, по-американски сбитой на затылок, спросил:
— Как ты думаешь, он номер машины видел?
— Наверняка. Он был ярко освещен.
— Прекрасно. Все-таки я малость струсил, ожидая, что все они выйдут вместе с тобой.
— Ничего страшного не случилось бы. Ты бы сыграл роль молчащего от ревности поклонника — и все.
— А с другой стороны, неплохо было бы всех их развести по домам и узнать адреса.
— У одного из них есть своя машина, — сказала Наташа.
— А! Это, наверно, тот старичок «вандерер», что стоял у подъезда.
— Наверно.
— Я его на всякий случай сфотографировал… Посмотри, они за нами не едут?
Наташа оглянулась:
— Нет.
— Тогда домой!
Машина круто свернула в переулок.
Машину вел Владимир Субботин, которого после неудачи на коммерческом поприще, полковник Семин подключил к Наташе Посельской. С сегодняшнего дня он уже был русским инженером, обладателем холостяцкой квартиры, автомашины и поклонником Анны Лорх.
Наташа засмеялась:
— Воображаю, какой эффект вызвало у них мое сообщение, что у ресторана меня ждет русский! Впрочем, тот, кто провожал меня, был уже подготовлен. Я ему сказала раньше…
Рычагов забеспокоился, что Дырявая Копилка, опьянев, сорвет интервью с майором Хауссоном. Адрес, названный американцем шоферу такси, Рычагов не расслышал и теперь пытался запомнить улицы, по которым они проезжали. Это было нелегко. Такси мчалось очень быстро, а город уже окутывали ранние осенние сумерки. Путь оказался совсем не таким коротким, как говорил Стиссен: ехали двадцать семь минут. Дом, у которого остановилась машина, был обычным жилым домом, тесно зажатым с обеих сторон такими же зданиями. Отто Стиссен, который в дороге успел вздремнуть, встрепенулся, удивленно оглянулся по сторонам, потом, видимо вспомнив, почему он здесь, молча вылез из такси и пошел к подъезду.
Рычагов, расплачиваясь, спросил шофера:
— Как называется эта улица?
— Ромбергштрассе.
