— Да. В инженерно-строительном.
— Будешь строить дома для русских колонизаторов?
— Почему? Для немцев. Только для немцев.
— По-немецки ты говоришь не очень чисто, как и я. Но я по рождению поляк.
— Это вам показалось… — С этой минуты Посельская с утроенным вниманием начала следить за своей немецкой речью.
— Что делает отец сейчас?
— Служит. На суше, конечно.
— Где?
— Как раз у русских колонизаторов. — Сделав этот смелый ход, Наташа ждала, что он даст. Ждать пришлось недолго.
— Вот как! Кем же?
— Честное слово, не знаю.
— Почему вы оказались в советском Берлине?
— Трудно перекатить на Запад наш дом, построенный еще дедом. Отец говорит: «Запад сам придет к нам».
— Вот как! Русские у вас бывают?
— Редко. Отец эти визиты не любит.
— Но все-таки бывают?… Кто?
— Инженеры какие-то… Один даже в меня влюблен.
— Очень хорошо! — Зигмунд, отстраняясь, смотрел на Наташу.
— Что хорошо?
— Все хорошо, — неопределенно ответил Зигмунд.
К столу вернулись Альма с Арнольдом, и разговор оборвался.
— А, кажется, Арнольд прав. Претензии у меня появятся! — с притворным гневом сказала Альма. — О чем это вы тут так интимно беседовали? Я все видела.
— Зигмунд задал мне миллион вопросов.
— И все глупые? — воскликнул Арнольд. — Значит, какой же теперь счет? Миллион — ноль?
— У нас был серьезный разговор, — задумчиво сказала Наташа. — Очень серьезный.
— Зигмунд — и серьезный разговор? Не верю! — кричала Альма.
«Кривляйтесь, господа, кривляйтесь! — думала в это время Посельская. — Вы прекрасно знаете, о чем должен был говорить со мной Зигмунд. Вы же специально для этого ушли танцевать…»
Больше в течение всего ужина Зигмунд не сказал Наташе ни слова. Она тоже не заговаривала с ним, понимая, что ей нужно быть предельно осторожной и терпеливой.
Ровно в час ночи Посельская встала:
— Друзья, извините меня, но мне пора.
Все начали уговаривать ее остаться.
— Я этого не допущу! — кричал Арнольд.
— Почему вы решили, будто вы единственный мужчина, с которым я знакома? — Наташа, подняв брови, насмешливо смотрела на Арнольда.
— Анна, вы портите нам весь вечер! — сердито сказала Альма.
Наташа, наклоняясь к ней, тихо сказала:
— Я ничего не могу сделать. У меня есть друг, и он ревнив, как все. Он сказал, что заедет за мной в час ночи. Можете быть спокойны: в течение недели я дам ему отставку — он уже порядком мне надоел и своими вздохами и своей ревностью.
— Позовите его сюда, — предложила Альма.
— Тогда будет драка… — Наташа засмеялась и серьезно добавила: — Этого делать не надо… понимаете, не надо… — И Альме шепотом: — Он — русский.
