Род, как и пыталась объяснить мне Ксения Георгиевна в течение двух часов, вырождался и вот-вот должен был кануть в Лету.
— Значит, Константин был едва ли не последним в роду? — спросила я, когда она сообщила мне это.
— В том случае, если бы умер бездетным…
— Но ведь именно так и вышло. Может быть, именно это и было целью его убийц?
— То есть ты предполагаешь, что кто-то взял на себя роль провидения и закончил то, чему суждено было произойти и без них? Помог свести род Лобановых-Крутицких с лика Земли, таким образом поторопив силы небесные?
— После того, что вы мне рассказали об этой семье… — задумалась я.
— Я думаю, ты чересчур буквально восприняла мой рассказ, — рассмеялась Ксения Георгиевна. — И впала в мистические настроения. Еще немного и ты вооружишься серебряной пулей.
— Надеюсь, до этого не дойдет.
— Я тоже на это надеюсь, — уже без смеха произнесла Ксения Георгиевна, — тем более, что в наше время женщины если и не в состоянии унаследовать и пронести через века родовую фамилия, то на прочие родовые ценности, как-то — движимость и недвижимость они вполне могут рассчитывать.
Таким образом вернув меня на грешную землю, хотя с моей точки зрения — я в этом и не нуждалась, Ксения Георгиевна еще раз перечислила мне четырех женщин — двух выживших из ума старушек, доживающих свой век в деревне, одну вдову бригадного генерала, которая после смерти мужа получила такое наследство, по сравнению с которым все, принадлежавшее Константину, было не более, чем приятной мелочью, проживавшая ныне в Петербурге. И еще одно имя, которое сразу показалось мне знакомым, но я не обратила на это внимания. Мало ли созвучных имен на Руси… Тем более таких распространенных — Вера Васильевна… Но когда Ксения Георгивна назвала мне ее теперешнюю фамилию, я вздрогнула. И вы меня поймете, когда я скажу чью фамилию она мне назвала.
Это была фамилия… Шурочки.
— Вы имеете в виду… — растерялась я.
— Веру Васильевну Люберецкую, урожденную Крутицкую, жену Павла Люберецкого. Ты с ней знакома?
— Да, и очень близко…
Чего-чего, а Шурочкино семейство я в этом ряду обнаружить не ожидала. И я тут же оттолкнула от себя страшную мысль, что моя подруга…
«Да нет же, этого просто не может быть», — сказала я себе, но мысль не желала оставлять меня, а внутренний голос еще и издевался:
— Это почему же? Лишь потому, что ее дочь твоя подруга?
— И чуть не забыла, — хлопнула себя по лбу Ксения Георгиевна. — Есть еще одна родственница, правда совсем дальняя. Но она тоже живет в Саратове, вернее почти в Саратове.
