— Как время-то бежит… — вздохнула я. — Стало быть, Ирочка повзрослела…
— И не просто повзрослела, а превратилась в настоящего лебедя, — с видом знатока закатил глаза Петр, — впрочем, гадким утенком, насколько я понимаю в домашней птице, она никогда и не была. А как она танцует! Если бы вы, Катенька не избегали светских развлечений, то вам бы не пришлось прибегать к моим услугам. Именно на балу я и узнал о готовящейся помолвке.
— Насколько я поняла, официально о ней объявлено не было?
— Да. Но у дряхлеющих светских львиц обостряется нюх на подобные вещи.
— Константин никогда не производил на меня впечатление скрытного человека, — размышляла я вслух. — Во всяком случае — в юности.
— Я же говорю, что тут какая-то загадка…
— И мнится мне, — закинула я удочку наудачу, — вам удалось ее разгадать?
— Увы, не удалось. Хотя честно признаюсь, что пытался кое-что пронюхать по этому поводу.
— И у вас нет никаких предположений?
— На сегодняшний день — ни одной.
— Это на вас не похоже. А на месте… преступления вы уже побывали?
— К сожалению, — вздохнул Петр Анатольевич, — меня туда не пустили. У нас, матушка, не Европа, и о свободе слова мы знаем лишь понаслышке. Так что корреспонденты у нас вынуждены добывать информацию окольными путями.
— В таком случае поделитесь своей «окольной» информацией. Отчего он умер?
— Спросите о чем-нибудь полегче, — снова вздохнул он. — Полицейские эскулапы только разводят руками.
— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что они не смогли обнаружить на теле никаких признаков насильственной смерти.
— То есть они не считают это убийством?
— Я же говорю — они разводят руками. То есть вообще не понимают, почему он скончался. Судя по их словам, он умер за столом в своем кабинете. Я мечтаю умереть подобным образом…
— Что за мрачные мысли?
— Почему — мрачные? Все мы смертные, и если это произойдет лет эдак через… шестьдесят… — задумался он, после чего поправился, — нет, лучше через семьдесят.
Я не смогла сдержать улыбки. Петр обладал редким качеством: он никогда не терял присутствия духа, даже в самых печальных обстоятельствах. Этим качеством обладают мудрецы и дураки. Не знаю, как с мудростью, но дураком Петра Анатольевича не считали даже его завистники.
Петр явно чего-то не договаривал, и я не могла понять — почему. Мы с ним были старыми друзьями, и я привыкла к его откровенности.
— Но когда наступила смерть, вам хотя бы известно?
Петр уныло покачал головой из стороны в сторону:
