— Так-с… — осматривая свое добро.
— Пулю извлечь надо бы, — изрек он глубокомысленно.
Плечо у меня горело огнем, но мне тем не менее казалось, что я все еще вижу бредовый сон, и боль эта относится не ко мне, а к кому-то совсем другому, постороннему человеку.
— Вам виднее, — ответил Демьян Ермолаевич и приблизился к моей постели. Я вздрогнул и застонал. Управляющий странным образом напоминал мне приведение с лопатой, которое я едва не настиг в заброшенной усадьбе.
Что там говорил мадемуазель Камилла в моем кошмаре? Я, припоминая, наморщил лоб.
— Так больно? — посочувствовала Варвара Николаевна.
— До свадьбы заживет, — ответил я, но боль и в самом деле чувствовал адскую. Колено тоже болело, видимо, и падение мне даром не обошлось.
Я покосился на плечо, край белой рубашки пропитался кровью вместе с побагровевшей корпией.
«Под знамем я стою багровым»! — вспомнились слова из масонского гимна. Так что в случившемся со мною, я не видел ничего удивительного.
Так о чем же говорила Камилла?
Карта! Я ужаснулся и схватился за то место, где должен был располагаться карман сюртука. Меня же наверняка обыскивали!
— Что с вами? — насторожился Демьян Ермолаевич.
— Ничего, — произнес я, переведя дух. Я успокоился, потому как вспомнил, что перепрятал карту, перед тем как отправился осматривать амбары. По всей видимости, именно это и спасло мне жизнь, так как в обратном случае Радевич — а в том, что стрелял в меня именно он, я был совершенно уверен — не поленился бы меня добить. Теперь же он вынужден был меня выслеживать, чтобы забрать то, что, по его мнению, ему принадлежало. Я допускал, что у него могла быть и копия карты, но тем не менее он все равно не мог убрать меня, пока бы не вычислил всех посвященных в это дело. А так как карта отсутствовала, Радевич рисковал нарваться на новые неприятности, например, встретиться лицом к лицу с ее новым владельцем.
Хотя я допускал и другую возможность, объясняя свое спасение тем, что Родион Михайлович убивать меня и не собирался, а просто хотел припугнуть и вывести на время из строя, чтобы убрать улики. В том, что он уже некоторое время присутствовал в имении, я не сомневался.
Во-первых, слишком уж много в имении развелось привидений.
Во-вторых, его кабинет оказался незапертым. Когда я осмелился его осмотреть, все выглядело так, словно хозяин отлучился буквально на минутку. Об этом свидетельствовали и кредитные билеты Английского банка, за которыми, по всей видимости, Радевич и вернулся. Это их я обнаружил у него на столе, из чего и заключил, что большую часть наполеоновской казны он вложил в лондонский банк. Другую часть господин Радевич собирался забрать из имения, а третья была спрятана в том месте, которое было отмечено на карте жирным крестом.
