Иван Васильевич вскочил:
— А царицу вылечить можешь, если ты такой великий лекарь? Вылечишь — проси чего хочешь, пусть даже полцарства. Я на все ради нее готов!
— Чтобы ответить, я должен взглянуть на государыню, — сказал Бомелий осторожно, прекрасно зная, что такой вопрос может вызвать приступ монаршего гнева. Он был наслышан, что его предшественнику, Линзею, ни разу не удалось осмотреть больную государыню. Он был вынужден задавать вопросы о ее состоянии через ближних боярынь и довольствоваться их, мягко говоря, неточными ответами. Удивительно ли, что царица больна?!
Однако, похоже, царь и впрямь был на все готов, чтобы вылечить любимую жену.
— Будь по-твоему! — Иван Васильевич порывисто вскочил на ноги. — Пошли, доктор Елисей.
Элоизиус Бомелиус пожал плечами при звуке этого имени, а впрочем, перечить не стал.
У двери царицыных покоев дремала сенная девушка, которая при виде государя скатилась с лавки и пала на колени.
— Спит? — сумрачно спросил Иван Васильевич, и девка кивнула, звучно стукнувшись головой об пол.
Царь слегка посунул ее ногой, как толстую кошку, развалившуюся на пути, и приотворил дверь:
— Ну, гляди.
Бомелиус, чуть нахмурясь, вглядывался поверх его руки, не дававшей двери открыться шире, пытаясь рассмотреть на широкой постели в глубине опочивальни бледное пятно царицына лица.
— Нагляделся? — ревниво обернулся к нему Иван Васильевич. Лекарь задумчиво кивнул. Сначала он намерен был настаивать на более близком осмотре государыни, но с первого взгляда понял, что сие не надобно.
— Что скажешь?
— Мои силы и знания тут бессильны, ваше царское величество, — задумчиво проговорил Бомелиус.
Иван Васильевич качнулся назад, как будто его ударили в лоб:
— Что-о? Но ведь ты великий лекарь!
— Если бы речь шла об одной только болезни, я бы попробовал побольше узнать о ней. Однако… У вас, у русских, есть замечательное высказывание: «Словом убить можно». Боюсь, что царица ранена именно словом. Злым словом!
— Порчу навели, что ли? — недоверчиво пробормотал Иван Васильевич. — Очаровали?!
Думаю, да, — кивнул Бомелиус так резко, что его серебряный колпак покачнулся, и веселые блики заиграли на стенах палаты, в окошечко которой как раз упал солнечный луч.
— Ну так отчитай ее! — возбужденно воскликнул царь. — Отведи порчу! Разгони злые чары!
Бомелиус молчал. Лицо его было необыкновенно бледно.
— Что же ты молчишь? — с ненавистью глядя на него, спросил царь. — Говори! Не то… Слышал небось про Линзея?
