— Ну? — круто заломил бровь Иван Васильевич. — Будешь греметь?
— Нет, — выдавил Захарьин.
— Не-ет? Это почто же?
— Я, царь-батюшка, боярский сын, а не воняло подзаборное, — вдруг громко и отчетливо выговорил Василий. — Прикажи мне жизнь свою за тебя отдать, и я отдам, глазом не моргну, а на этакое непотребство ищи других! Без чести и совести!
— Жизнь отдашь? — медленно повторил Иван Васильевич. — Хорошая мысль. А ну-ка, пошли!
Не взглянув на жену, он выметнулся из царицыной палаты, волоча за собой Захарьина. Тот упирался, однако разошедшийся Митроня прыгал рядом, осыпал его тычками да щипками, не давая вырваться.
Анастасия на какое-то время остолбенела, а потом, собравшись с силами, метнулась к окнам.
Внизу была огороженная площадка, усыпанная золотистым, чистым песком. Анастасия хотела, чтобы сюда навезли земли и насажали цветов, однако царь почему-то противился. Площадку посыпали отборным песком и тщательно мели, сюда никто, кроме подметальщиков, и не заходил. Однако сейчас площадка не пустовала. К ограде прилипли любопытные, а по песку метался человек — весь ободранный, в окровавленной одежде, — пытаясь увернуться от двух огромных бурых медведей, которые ходили за ним, неторопливо, но проворно цапая лапой жертву, стоило ей приблизиться к ограде, и забрасывая ее снова на середину площадки. Человек еле волочил ноги, одна рука его, видимо перебитая, висела как плеть, одежда болталась клочьями, открывая раны на теле.
Откуда-то сбоку послышался свист, и один из медведей, словно подстегнутый, вдруг поднялся на задние лапы и передней, когтистой, с силой сгреб с головы жертвы всю кожу вместе с волосами. За мгновение до того, как волна крови залила лицо несчастного, Анастасия успела увидеть два пятна вокруг его обесцвеченных смертью глаз. Одно пятно желтое, другое черное.
Она даже не вскрикнула — рухнула на пол.
Ближние боярыни и доктор Линзей, увидав ее лежащей замертво, подняли такой переполох, что царь бегом прибежал со двора. Однако Анастасия к тому времени уже очнулась. Но, чудилось, у нее помутился разум. Она совершенно утратила власть над собой и почти не помнила, что в сердцах выкрикивала, выплакивала ему.
Иван Васильевич тоже был вне себя. Крикнув:
— Собака умней бабы, на хозяина не лает! — так ударил жену кулаком в лицо, что она отлетела к стене.
Потом разъяренный царь подскочил к Анастасии и уже занес посох, чтобы обрушить его на ее бедную голову. Боярынь ветром вынесло из палаты. Они были убеждены, что государь сейчас убьет строптивую жену, однако никто не хотел сделаться следующей жертвой, необдуманно вступившись за нее.
