— Кровь? — недоверчиво переспросила Маша. — Им нужна моя кровь? Они приносят кровавые жертвоприношения? Когда такое сказали вы, я не поверила, но вот дед тоже пишет.. Похоже, все кругом сошли с ума…
— Вовсе не обязательно они принесут вас в жертву, — поспешил успокоить ее Старыгин. — Может быть, они имеют в виду что-то мистическое… Например, вы должны просто участвовать в каком-то их ритуале…
— Ага, участвовать в качестве жертвенного животного! Нет уж, благодарю покорно! А что там дедушка написал по поводу спасения?
— Спасение в Гизе, — повторил Дмитрий Алексеевич, пожав плечами.
— В Гизе? — Маша задумалась. — Это что-то знакомое…
— Пригород Каира, где расположены три самые большие пирамиды, в частности, великая пирамида Хеопса.
— Что же нам — теперь придется ехать в Египет? И искать там, сами не знаем что?
— Не уверен, — с сомнением проговорил Старыгин.
— Вот и я не уверена.., и что там было про три семерки?
— Следует успеть до трех семерок, — прочел реставратор.
— И что это значит?
— Если бы я знал! Хотя.., если четыре семерки — это дата вашего рождения, то возможно три семерки — это тоже дата? Месяц и день?
— И час… — протянула Маша.
— Допустим, седьмое число седьмого месяца, то есть седьмое июля в семь часов? Тогда у нас осталось только три дня, чтобы «успеть до трех семерок»! Хотя одному богу известно, что мы должны успеть!
— Это только ваша догадка, — неуверенно проговорила Маша. — Как дедушка мог знать, что мы именно сейчас откроем его ячейку? Может быть, он имел в виду седьмое июля, но вовсе не этого года!
— Конечно, это только догадка! — согласился Дмитрий Алексеевич. — Но у нас нет ничего, кроме догадок. Во всяком случае теперь я могу попытаться расшифровать дневник вашего деда. Думаю, на второй табличке написано то же самое клинописными знаками.
Старыгин выписал в колонку странные угловатые значки и против каждого из них поставил букву латинского алфавита.
Маша в это время рассматривала библиотечный зал, который заполняли разные люди, общим у которых было только одно: все они были заняты делом — что-то выписывали из толстых книг, листали пожелтевшие фолианты, рассматривали рисунки. Старыгин углубился в работу и не обращал на нее ни малейшего внимания. Маша заскучала.
— Вы скоро? — спросила она.
— Думаете, все так легко? — сердито огрызнулся он. — Шампольон вон семь лет работал!
Я еще толком и не приступал…
— Надеюсь, вы не будете сейчас расшифровывать весь дневник? — осведомилась Маша. Я хочу есть. Мы можем сходить куда-нибудь пообедать, а потом снова вернуться сюда или поехать на виллу Вероники Манчини.
