И Леха с прежней готовностью плещет водку в большие зеленые рюмки.
- Ну, давай за баб выпьем, - предлагает Чума. - Умных и красивых. И своих до смерти. Вроде Музы. Ох и Шоколадка, я тебе скажу, - он облизывает пухлые губы. - Первый раз такую сладкую встречаю, ей-богу. Не оторвешься. Хоть сутки с ней сиди, хоть десять. Представляешь? И хитрющая, зараза, ты бы знал только.
Чума говорит все это самым безмятежным тоном, щурясь от удовольствия, но мне вдруг начинает казаться, что говорит он все это неспроста.
Мы чокаемся, выпиваем, потом лениво ковыряем закуску.
- А ты Музку раньше не встречал? - не желает почему-то кончать с этой темой Чума и не отводит от меня пустой, но цепкий взгляд.
- Не, - качаю я головой. - Уж такую бабу запомнил бы, будь уверен. А чем она хитрющая, говоришь? Тебя, что ли, перехитрила?
Что-то начинает меня не на шутку беспокоить в поведении Чумы. Я и сам пока не могу понять, что именно. Но ощущение какой-то ошибки все сильнее тревожит меня. Что это за ошибка, где она допущена, я тоже понять не могу.
- Чем хитрющая? - усмехаясь, переспрашивает Чума. - Гадать умеет, понял?
- Цыганка, выходит?
- Почище цыганки. Та по руке гадает или на картах. А Шоколадка прямо по глазам. И все в цвет. А уж чует на расстоянии, как пес.
- Заливай, - недоверчиво усмехаюсь я.
- Точно тебе говорю! - убежденно и восторженно продолжает Чума. - Все у нее получается в цвет. Все сходится, про кого ни спроси. Тебе такая баба не снилась. Эх! - вздыхает он. - Как надоест, завалю. Чтоб другому не досталась. Ну, давай напоследок знаешь за что? За мать родную, а? Леха!
И командует же он этим Лехой! А тот беспрекословно, с готовностью подчиняется, с охотой. Нет, они в шайке на разных ролях. Это уж точно. Чума куда умнее, решительней и злобней, а потому и опасней. И он что-то подозревает, мне кажется. И что-то задумал. Неужели задумал? У меня, кажется, уже шумит в голове.
Мы выпиваем. И Чума решительно отодвигается от стола, поднимается легко, пружинисто, словно и не пил ничего, и говорит мне:
- Ну, ты, Витек, погоди тут. А я пойду маслята твои примерю.
Он сгребает со стола патроны и направляется в коридор. На пороге кухни он, однако, задерживается и, оглянувшись, командует:
- Леха! А ну, выйди со мной.
Леха молча и неуклюже выползает из-за стола.
Я остаюсь на кухне один.
Из комнаты, куда прошли Чума и Леха, не доносится ни звука. Странно. Словно умерли они там. И патроны не примеряют, что ли? Ведь один там должен подойти, и затвор пистолета при этом непременно лязгнет. Ага, вон! Ясно слышен металлический лязг затвора. Но голосов почему-то не слышно. Они все делают молча, что ли? Нет, скорей всего, они шепчутся. Зачем вообще Чуме вдруг сейчас потребовался Леха? Ага! Вот они наконец идут...
