Губан и Михась друг другу как-то сразу понравились. Опыт Михася нужен был Губану для усовершенствования кремневого замка перед запуском его в массовое производство. Губан был доволен, что Михась толково отвечал на вопросы, ухватывая их суть с практической точки зрения. Михась же сразу почувствовал незаурядный ум и талант Губана, осознав без всякой зависти и внутреннего неудобства, что он по сравнению с Губаном не более чем малек — быстро бегающий, ловко дерущийся и метко стреляющий, однако не способный создать Вечное Знание, которое будет передаваться из поколения в поколение. Но настоящая дружба этих равно талантливых каждого в своей области людей началась после ручной бомбы с колесиком.
Они сидели в просторной избе Губана, где на больших гладко струганных столах во множестве валялись инструменты, детали, чертежи и каждая из четырех стен которой была выкрашена в свой цвет. Как объяснял Губан, разные цвета — для разных настроений. Он действительно часто переходил от безудержного оптимизма и громогласного самовосхваления к не менее громогласному самобичеванию и сетованиям на собственную бездарность. Они уже обсудили все, что запланировал Губан, и просто отдыхали после долгой и напряженной умственной работы.
— Значит, колесико — дрянь, бесперспективно… — вдруг тихо, как бы про себя, пробормотал Михась.
— Ну да, я ж тебе объяснял! — слегка удивленно ответил Губан, сразу же закипая, как вода, в которую опустили кузнечную заготовку из горна. — Дерьмо! Одноразовое! Пружина устает! — Три удара кулаком по столу веско дополнили словесные аргументы.
— Слушай, Губан, — раздумчиво произнес Михась. — А ведь есть вещица, которая работает ровно один раз… — И замолчал.
— Ну, что за вещица? — нарушил Губан затянувшуюся паузу.
— Ручная бомба. С фитилем в бою неудобно возиться… Но если у колесика пружина, как ты говорил, от долгого сжатия все равно слабеет и может не сработать… Да и спусковой механизм громоздкий… Нет, ерунда! Но было бы здорово! — сбиваясь, путано и неуверенно выпалил Михась.
Губан сидел молча, глаза его сузились.
— Бомба, говоришь… — пробормотал он, глядя уже не на Михася, а куда-то сквозь него, в пространство, и добавил быстро, приказным тоном: — Так, топай домой, мне надо подумать!
На следующее утро, вернее еще ночью, до первых петухов, к спящему Михасю ввалился малец из дежурного десятка и звонко доложил:
— Боец Михась! Тебе велено срочно явиться к мастеру Губану!
Михась мгновенно оделся и, бесшумным стремительным бегом пролетев через спящий Стан, предстал перед Губаном. Тот в нетерпении ходил по избе, сжимая в руке измятый лист бумаги.
