В сумерках бойцы первого десятка, после нескольких стремительных маневров вокруг города, произведенных с целью сбить с толку возможного наблюдателя, исчезли в рощицах и, легко преодолев болотину, скрытно выдвинулись на пригорок, замаскировавшись в высокой траве над дорогой. Они с привычным вниманием вслушивались в убаюкивающие ночные звуки: журчание ручья, скрип маленькой мельницы в одной из усадеб, кажется, боярина Задерея, и затихающий шум, доносящийся со стороны центра города. Основной объект наблюдения — дорога — была пустынна. Мало кто отважился бы пуститься в рискованный путь по окраине столицы в эту пору. Но шум, и не просто шум, а звуки сабельного боя, предсмертные крики раздались часа через два после полуночи совсем с другой стороны: из усадьбы с мельницей. Почти одновременно вспыхнул, разгораясь, пожар, особо жуткий в черноте безлунной ночи.
— Бойцы, за мной! — скомандовал Разик, устремляясь к все ярче и ярче освещаемой пожаром усадьбе.
Десятник, постоянно готовый к любым неожиданностям, не мог испытывать чувство растерянности в боевой ситуации. Однако, на бегу прикидывая в уме план действий на предстоящую схватку с неизвестным противником, Разик в глубине души все же недоумевал: откуда и как было произведено нападение, судя по всему, крупной шайки, которая непостижимым образом проникла в усадьбу и, самое главное, непонятно как собиралась произвести отход.
Но на этом сюрпризы для леших не кончились. Не успели они спуститься с бугра, как на дороге раздался топот копыт, и большой отряд всадников, освещавших себе путь факелами, во весь опор пронесся мимо леших по направлению к подвергшейся нападению усадьбе. Разик сразу узнал кафтаны московской стражи и даже успел разглядеть, что во главе отряда скакал, размахивая огромным мечом, сам Коробей в развевающемся на плечах багряном воеводском плаще. Когда десяток добежал до ворот, их встретило несколько спешившихся стражников с бердышами и пищалями, сурово потребовавших остановиться и не мешать происходящей схватке, поскольку внутри усадьбы наших сил хватает и разбойники уже почти что уничтожены московской стражей и еще раньше подоспевшими опричниками. При известии о неизвестно откуда взявшихся опричниках Разик все-таки испытал секундное замешательство, но, тут же преодолев его, приказал бойцам присоединиться к внешнему оцеплению стражи, выставленному вокруг частокола, окружавшего усадьбу.
Между тем схватка внутри усадьбы уже затихала. Из-за частокола не доносились выкрики и звон скрещивающихся клинков, а слышался лишь гул возбужденных человеческих голосов. В это время на дороге показалась вереница всадников, освещавших путь огромной боярской карете, запряженной шестеркой белых как снег коней, удивительными туманными призраками несущихся в темноте ночи в сполохах пламени факелов. Створки ворот широко распахнулись, и из них вышел Коробей в изодранном багряном плаще, помятом шеломе и с окровавленным мечом в руках. Казалось, что он несет на себе зарево пожара, охватившего усадьбу.
