Вера писала:
«Дорогая, милая мамочка!
Перво-наперво крепко тебя и бабушку обнимаю и целую.
Прости, что я тебе так долго не писала. Наша фронтовая жизнь безжалостно берет у меня и много сил и времени, так что, возвратившись с полета, еле-еле добираюсь до постели и сразу засыпаю мертвым сном. А там снова полет… Но ты не волнуйся. Моя служба хотя и тяжелая, но безопасная. Мы работаем на связи с войсками и на фронт не летаем…»
Прочтя последнюю строчку, Яков Иванович про себя промолвил: «Молодец! Мо-ло-дец!»
Он тут же вынул из планшета чистый лист бумаги, сделал из него конверт – солдатский треугольник – и на нем почерком Веры написал адрес жены.
Сумерки настолько сгустились, что дальше находиться на этом примитивном НП было бесполезно, и полковник Железнов перешел в столь же несовершенное укрытие, только что построенное среди развалин на скорую руку саперами.
* * *
Теперь сюда шли все донесения.
«Вышли на берег. Закрепляюсь. Люди насквозь промокли и еле двигаются», – докладывал командир правофлангового полка подполковник Дьяченко. Подобные донесения шли и из других полков.
Хотя полковнику Железнову все это было известно, все же эти удручающие слова «насквозь промокли» и «еле двигаются» страшно угнетали его. И в них как бы слышалось: «Какой же ты комдив, если не можешь укрыть людей от дождя и дать им подсушиться?»
На войне часто так бывает, когда командир все подобное видит, чувствует и в то же время ничего сделать не может. Какое это гнетущее состояние. Вот и сейчас, кажется, чего проще скомандовать: «Прекратить бой и людей отвести в укрытие!» Но этого сделать нельзя. Надо не только удерживать берег, но и держать противника в боевом напряжении, а это значит, всю ночь, до самого начала форсирования, вести бой.
«А все же людям надо отдохнуть», – про себя сказал Яков Иванович, обдумывая, как это сделать. Затем, лично переговорив по телефону с каждым командиром полка, распорядился:
– На берегу оставить надежное прикрытие. Людей накормить и обогреть чаркою, а в полночь подменить отдохнувшими. Остальных укрыть от дождя, накормить и уложить спать. В 6.00 полкам быть готовыми к форсированию.
– Товарищ полковник, вам тоже следовало бы поспать, – ординарец Железнова Никитушкин откинул серое солдатское одеяло с постели, устроенной им на узком топчане, где лежали сухое белье и солдатские хлопчатобумажные брюки и гимнастерка.
– Пожалуй, ты прав. – И Железнов было бухнулся на постель.
– Только сперва переоденьтесь и поужинайте, – попросил Никитушкин.
