«Ты сама вырыла себе яму, Винни! Сама лишила себя покоя на целых шесть недель!»
Вот именно! Лучшее, что можно предпринять в такой ситуации, это сделать вид, будто она не вела себя как последняя дура, а он — как бешеный бык на случке. Будто нынешнего утра не было вовсе. И зачем только он об этом вспомнил?
Эдвина собиралась сделать полный идиосинкратический анализ его речи. Такую солидную работу не стыдно представить даже Королевскому научному обществу. А Тремору нужны были деньги, чтобы содержать семью, к тому же благодаря правильной речи он смог бы значительно улучшить свое социальное положение. Таким образом, обоим было что терять в случае прекращения занятий.
Более того, им предстояло бы весьма неприятное объяснение с господами Ламонтами, изрядно потратившимися на осуществление этой затеи.
Дома они обнаружили, что мистеру Тремору прислали карманные часы со звоном. Мистер Тремор был в полном восторге и не мог ими налюбоваться. Кроме того, на столике в передней стояли коробки, и они, как любопытные дети, с нетерпением принялись распаковывать их, извлекая на свет две пары дневных мужских ботинок, домашние туфли, темные кожаные перчатки, белые перчатки для торжественных случаев и два цилиндра. Один — из черного шелка, другой — касторовый, мягкий и приятный на ощупь. Эдвина уже забыла, когда в последний раз держала в руках такие вещи.
Недоумевая, зачем Ламонты прислали цилиндр для дневных выходов — куда мог мистер Тремор отправиться днем? — она вытащила его из коробки, осторожно придерживая за тулью. Эдвина вертела его так и этак, представляя, как он будет смотреться на голове.
Мистер Тремор все еще забавлялся с часами. Эдвина подала ему цилиндр, и он воскликнул:
— Черт меня возьми! — Но тут же со смехом поправился: — Ну что за поразительная шляпа! — На этот раз ему удалось правильно составить фразу, однако под конец он дал маху: получилось «шыляпа».
Он взял у Эдвины цилиндр и надел.
Поскольку «поразительная шляпа» была изготовлена на заказ, она точно соответствовала его размеру. Поражало другое: то неповторимое изящество, та неуловимая смесь небрежности и утонченности, с которой сидел касторовый цилиндр на его голове. Ну вот, пожалуйста. Эдвина только что мечтала увидеть этот цилиндр на мужчине, знающем, как с ним обращаться, и этот мужчина перед ней!
Она отступила назад, чтобы видеть отражение мистера Тремора в большом зеркале на стене. Видимо, он тоже был доволен достигнутым результатом, однако, взглянув на свою голую верхнюю губу, едва заметно поморщился. В цилиндре и без усов он действительно стал другим человеком.
