Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но смог лишь нервно облизнуть губы.
И Эдвине вдруг показалось, что она прочла его мысли: «Боже, неужели я увижу эти удивительные ноги, такие стройные и пропорциональные для ее тела!»
Вот так пошутила... Он явно воспринял ее слова всерьез! Чего стоит его поза, его потрясенное лицо... Эдвина нервно оправила платье и как можно ниже опустила подол.
Он снова облизал губы, как будто у него пересохло во рту.
— Простите?
Вопрос прозвучал абсолютно чисто и правильно, но это напугало Эдвину еще больше. И все же она не хотела уступать неожиданно обретенное преимущество и продолжила игру:
— Вы что, оглохли? — Его замешательство породило странный восторг и бесшабашность, и Эдвина выпалила, словно нырнула головой в омут: — Если вы сбреете усы, я подниму юбки... пожалуй, до колен, и вы увидите мои ноги! — От возбуждения у нее зашевелились волосы на голове.
— Выше колен! — тут же заявил он, всем своим видом показывая, что иначе и толковать не о чем.
— Насколько выше?
— До самого конца.
— Но только ноги! — строго напомнила Эдвина.
— Точно. Только ноги. До самого верха!
— Но ведь на мне панталоны...
— Тогда я сбрею только половину усов!
Его усы! Она расправится с его усами!
— А когда вы сбреете их целиком?
— Когда увижу целиком ваши ноги. Без панталон!
— Нет, нет! Ни в коем случае! Панталоны я снимать не стану! — Эдвина решительно качнула головой.
Кажется, он понял, что слишком далеко заходить не стоит, и поспешил уступить:
— Ладно, панталоны оставим, но юбку вы поднимете до самого верха!
Оба вдруг растерянно замолкли. Что за безумную игру они затевают? Что за глупая торговля? Но тогда почему оба так волнуются и так боятся проиграть?
Потому, что против его усов она поставила свое достоинство!
И Винни тут же утешила себя, старательно разглаживая юбки, что достоинство — понятие довольно отвлеченное, и в руки его не возьмешь, зато его верхняя губа останется без усов!
— Как долго?
— Что долго?
— Как долго я буду смотреть?
Она сердито поморщилась. Ему дай волю, так он будет глазеть на нее до самого вечера! Как бы не так!
— Минуту!
— Не пойдет! Слишком мало!
— Сколько?
— Пятнадцать минут!
Кровь, давно кипевшая в жилах, прилила к ее бледным щекам.
— Болван! Вы что, вообразили, будто я буду торчать перед вами с задранной юбкой и панталонами напоказ целых четверть часа? Какая наглость!
Судя по довольной ухмылке, возникшая в его воображении картина показалась ему довольно забавной. Ах, как она ненавидит эту его полуулыбку! И эту его ямку на щеке...
