— Можно мне здесь остановиться?
— А деньги у вас есть? — грубо спросил он, решив, что порядочные постоялицы не являются в половине пятого утра.
Она кивнула. К счастью, все свои наличные деньги она зашила за подкладку платья, еще когда заметила, что на корабле начались беспорядки.
— Входите. Могу я иметь честь узнать ваше имя?
— Онор-Мари Дезина. Я французская баронесса, — сказала она, чтобы предупредить возможный недостаток уважения к ее особе. Титул подействовал магически.
— Располагайтесь, мадам. Я проведу вас в вашу комнату.
— Не беспокойте меня ближайшие часы. Я ужасно устала и хочу спать.
— Конечно, мадам.
Онор проспала не раздеваясь почти весь день, и проснулась она оттого, что кто-то тряс ее за плечо. Она открыла глаза и увидела трактирщика.
— Вставайте, мадам. Не знаю, что с вами стряслось, но здесь дамы из Благотворительного Союза, которые хотят видеть вас. Вчера, говорят, затонул какой-то корабль. Вы не с него?
— Да. Это пираты. Налетели на рифы.
— Расскажете дамам. Идите со мной, они ждут внизу.
Она поправила высохшее, но страшно мятое платье и спустилась в зал.
Там ожидали две дамы почтенного вида, обеим было за сорок. Они преувеличенно приветливо поздоровались с Онор. С первых же слов Онор поняла, что имеет дело с фанатичными протестантками. Но они без зова явились на помощь, и Онор рассказала им всю историю.
— Пожалуй, я не была достаточно осторожна, набирая свою команду. Как-то не было времени подумать. Мне не пришло в голову… И поплатилась. Они захватили мое судно, чтобы добраться до Америки, налетели на риф, привязали меня к мачте и покинули корабль. Кто знает, где они сейчас.
— Ох, бедняжка! Как же вам удалось спастись?
Это и для самой Онор было загадкой.
— Не знаю даже, как вам объяснить. Какой-то человек спас меня, привел меня в город и исчез. Очень странный. Странно одетый. Сказал, что он — гурон.
— Гурон!!! — воскликнули дамы одновременно. — Да что вы? Не может быть!
— А что? — удивилась Онор.
— Это же дикари! Гуроны! Вы не знаете, ведь в Европе это зло неведомо.
Совсем дикие, кровожадные племена индейцев, они убивают всех белых! И он отпустил вас живой? Должно быть, что-то случилось, что ему помешало,
— предположила одна.
— За что же меня убивать? — недоуменно спросила Онор.
— Да за белую кожу. Они нас всех ненавидят, эти язычники, — истерично воскликнула посетительница. Онор ничего не понимала.
— Но этот человек меня спас, — возразила она.
— Не к добру, — изрекла вторая дама, которая до сих пор молчала. — Здесь какая-то хитрость. Эти индейцы — воплощение коварства.
