— Вспомни, хранильник, — сказало существо, — тебе рассказывали о таких, как я, в годы учения.
— Вилы… Духи мертвых.
— Добрые духи мертвых, — подчеркнуло существо. — Мы не приносим живым вреда, вы, жрецы, знаете это.
— Я не жрец!
— Оставь. Ты прошел посвящение и теперь до самой смерти повязан со сверхъестественными мирами, хочешь ты этого или нет.
— Я не жрец!
— Нам, мертвым, известно, что ты остался последним хранильником на Руси. Пойми, последним. Нам просто не к кому больше идти за помощью, перевелись посвященные в этой стране, так что не спорь и слушай.
— Послушать труда не составит. Что дальше?
— Дальше? Жизнь или смерть, как всегда.
— Как просто.
— Увы… Но перейдем к делу, хранильник. Ты не представляешь, как тяжело удерживать проход из мира мертвых в ваш мир. Мы, спящие в курганах, едва силы нашли его открыть, и не знаю, когда природа победит нашу волю.
— Я слушаю.
Князь Черный сложил крылья на груди; так зябнущий человек скрещивает руки, чтобы согреться. Миронег заметил, что перья на крыльях заканчиваются тщательно ухоженными, в отличие от прически, человеческими ногтями.
— В мире мертвых неспокойно. Мы боимся. Можешь смеяться, но боимся смерти. Мы ведь тоже живем, только иначе, чем вы. Теперь все может быть уничтожено — ваша жизнь, наше существование. Все.
Миронег по обыкновению молчал, дав возможность духу высказаться без помех.
— Мы живем, — Миронегу странно было слышать от мертвеца «живем», — на полпути между миров живых и миром богов. Слухи к нам доходят отовсюду, а думать смерть не отучает. Над всеми мирами нависла угроза уничтожения, но никто не знает, откуда она исходит.
— То есть, — решил хоть что-то прояснить Миронег, — вы ничего не знаете, но боитесь?
— Почти так, хотя я не стал бы смеяться над предчувствием. Нам известно, где появился враг — город Тмутаракань. Ты пойдешь туда, и ты поймешь, что это за зло. И ты уничтожишь его.
— Я лекарь, а не убийца. Для ваших целей нужен воин, а не человек, которого научили в детстве делать обереги.
— У тебя дар, хранильник, и только ты сможешь сделать то, о чем я тебя прошу.
— Я не смогу убить человека просто потому, что об этом меня попросили мертвые.
— Убить человека мы смогли бы и сами. Надо убить бога!
— Безумие! Смертный не может уничтожить бога!
— Ты сможешь.
— Каким же оружием, скажи на милость, можно убить бога?
— Этого — не знаю. Есть загадка, и тебе придется ее разгадать, когда придет время: враждебный бог смертен, но его не убить ни живым, ни мертвым. Каково?
