Он приблизился к следующей кучке, изучил ее. Запах был привычный, ётунский. Более того, это был запах его друга Трюма, совсем молоденького великана, чьи кости еще и плотью-то не успели как следует обрасти.
— Нет! Не может быть!.. — взревел Вафтруднир.
Он обернулся, разгневанно посмотрел на пленницу, на его руках вдруг выросли длинные когти. Смерть от огня наиболее мучительна для любого ётуна. Это было хуже, чем просто поразить плоть древнего существа, населявшего мир до того, как проснулось Время. Если жгут огнем, уничтожается душа, уродуется дух. К тому же стоило только вспомнить о страшных мучениях, которые будет испытывать жертва в ином мире, вспомнить о бесконечной агонии и невозможности возродиться в новом облике, как в душе Вафтруднира зажегся неодолимый гнев. Гибель Трюма требовала самого сурового возмездия.
Вафтруднир придвинулся к золотоволосой девушке. Он хотел, чтобы она тоже почувствовала, что значит, когда плоть сдирают с костей. Ётун протянул руку, коснулся ее левого бедра…
«Нет, — резко остановил он себя. — Я не имею права причинить ей вред. Мне нельзя нарушить клятву, данную Тёкк».
Жуткие проклятия потрясли стены темницы. Его громоподобный голос привел в чувство Хальд.
— Не знаю, каким образом, — взревел он, — но ты сгубила Трюма. Наступит день, и ты заплатишь за это. Я отомщу за своего друга. Клянусь честью ётуна.
Он повернулся и, направился к выходу из темницы. На ходу приказал себе:
«Теперь самое время отыскать ту, вторую. Успокойся, месть подождет».
Уже отворив дверь, он повернулся и вновь взглянул на пепел Трюма.
«Я вернусь сюда, когда отыщу вторую беглянку, и достойно похороню твои останки, Трюм», — поклялся он, обращаясь к другу. Затем, вновь разразившись проклятиями, вышел в коридор, затворил дверь темницы, защелкнул замок.
Глава одиннадцатая. ГРИМНИР
С того места, где Песнь Крови привязали к дереву, с трудом различались огни лагеря Ковны, разбитого на задворках сожженной деревни. В разрушенной Долине Эрика догорали пожары, время от времени по всей крепости и за ее пределами пламя набирало силу, тогда хлопья пепла долетали до вершины, осыпаясь ей на голову. Изредка оттуда доносились слабые вскрики, мольбы о помощи, видимо, захватчики замучили еще не всех пленников. Стражники, оставленные охранять вершину холма, переместились по склонам, чтобы лучше видеть, и уже оттуда наблюдали за догорающей деревней.
Конечности воительницы совсем онемели, мускулы нестерпимо ныли, время от времени по ним пробегала непроизвольная дрожь. Ночной воздух становился все холоднее и холоднее, казалось, он насквозь пропах гарью.
