— Нет!
Возглас Эми заставил обоих мужчин обернуться. У Свифта было чувство, что стоит ему сейчас крикнуть «бабах!» — и она опять свалится замертво. Он попросил Охотника глазами, чтобы тот оставил их наедине. Охотник согласился и сделал шаг через порог. Эми тут же еще раз попыталась проскользнуть за ним.
Свифт пресек эту попытку, схватив ее за руку и захлопнув дверь. Она отступила назад и, как бы защищаясь, обхватила себя руками и опустила глаза в пол. Свифт почти физически ощущал, как она вся дрожит от напряжения. Он видел, как учащенно бьется жилка у нее на шее. Надо было скорее начать разговор, чтобы преодолеть ее смятение.
— Эми…
Подняв голову, она остановила испуганные голубые глаза на нем. Свифта вдруг обожгло воспоминание пятнадцатилетней давности. Она точно так же смотрела на него тем летом, когда он день за днем чуть ли не насильно уводил ее из стойбища, чтобы прогуляться над рекой. Тогда она тоже боялась, что он будет бить и изнасилует ее.
— Эми, разве мы не можем поговорить… хотя бы минуту?
Ее губы скривились, потом сжались в тонкую линию.
— У меня нет ни малейшего желания говорить с тобой. Как ты вообще осмелился приехать сюда? Как ты осмелился?
Для Эми звук захлопывающейся за Охотником двери прозвучал как ружейный выстрел. В голове все плыло, мысли беспорядочно метались, и она не могла в них разобраться. Свифт вернулся! Через пятнадцать лет он все-таки приехал за ней. Свифт, ставший теперь команчеро, убийцей. Два этих последних слова все время звенели у нее в голове как ведьмино проклятие.
Она по себе знала, как эти люди обращаются с женщинами. Знала она и то, что у команчей данное раз обещание оставалось в силе до самой смерти. И Свифт может попытаться принудить ее выполнить то обещание, что она дала ему еще в детстве. Он будет ждать, а может быть, даже и требовать, чтобы она вышла за него замуж.
Она глядела на него, не в силах совместить его нынешний облик с тем, юного воина-команча, что остался у нее в памяти. Его опаленное солнцем лицо, когда-то мальчишеское и привлекательное, с годами как будто окаменело. Волезой, квадратный раздвоенный подбородок придавал ему упрямое и несколько надменное выражение. В уголках темно-коричневых глаз залегли мелкие морщинки. Стали гуще изогнутые брови, королевский прямой нос обзавелся горбинкой. От виска до подбородка по его правой щеке бежал тонкий шрам. Рот, прежде идеально очерченный, стал тверже, а ямочки у губ теперь превратились в глубокие борозды, поднимающие высокие скулы. Ветер и безжалостное солнце обработали его лицо, придав ему твердость дубленой кожи.
