Внезапно стержень исчез, и Хэн воткнулся задницей в мягкую кучу мелкого песка.
Еще двум рабочим пришлось вползти на эту кучу, чтобы оттащить его от металлического стержня. Он отряхнулся, что почти не имело смысла: ведь в темноте нельзя было различить, сколько пятен он успел посадить на спецовку за время экскурсии.
Несколько секунд спустя с высоты сверзился Чубакка с длинным продолжительным ревом.
За ним последовали Кип Даррон и вездесущий охранник.
Чубакка прохрипел-прохрюкал несколько слов. Хэн хмыкнул:
— Только не говори мне, что это было забавно.
Охранник снова повел их куда-то вперед. Когда земля вдруг выскочила из-под их ног, они плюхнулись в неглубокое подземное озерцо. Сквозь ткань теплоспецовки Хэн почувствовал, как вода сдавила ноги. Шахтеры в связке барахтались где-то поблизости, цепляясь друг за друга, точно слепые щенки.
На вкус вода оказалась кислой и чуть солоноватой; и тут желудок Хэна содрогнулся в отвращении, так что он упал лицом в воду. Стонавший рядом Чубакка от комментариев воздержался.
Под водой чьи-то мягкие пальцы ощупывали ноги Хэна. И еще что-то другое, уже на пальцы не похожее, тыкалось в его икры и обвивало их кольцами.
— Эй, там! — Хэн неистово замолотил ногами. — Нельзя ли поосторожнее! У меня плоскостопие и к тому же простатит! — Однако странные манипуляции вокруг нижней части его тела упорно не прекращались. Воображение услужливо нарисовало Хэну слепых кольчатых червей, голодных и, в отличие от него, привыкших к ночному образу жизни. Пасти их, естественно, полны клыков, возможно даже ядовитых, а на уме одно: сожрать кого-нибудь в темноте — такого слабого и беспомощного, взять хотя бы его. Он вновь засучил ногами и заплескал руками по воде, пытаясь отогнать ненасытных тварей, которых спустило с цепи его воображение.
— Не привлекай к себе внимания, — раздался шепот. Совет поступил со стороны Кипа Даррона. — Или их появится еще больше.
Хэн внял голосу благоразумия и двинулся по дну ровной, скользящей походкой. Остальные заключенные тоже притихли, — очевидно, никто так и не был съеден заживо, хотя эти пальцы, присоски, рты или что другое продолжали шалить со всех сторон. Горло Хэна, несмотря на окружающую сырость, пересохло до невозможности.
Хэн чуть не рухнул на колени, когда они наконец оказались у входа в туннель на другой стороне подземного озера, — ноги его, во всяком случае, так и подкашивались. В ушах все еще раздавались звуки: капли падающей в тишине воды и короткие, едва слышные всплески, вероятно производимые подводными щупачами. И конечно, эхом.
