Оперативный канал снова забалагурил десятками голосов — бригадир скомандовал выходить из укрытия.
Видж улыбнулся. Хотя он, как Ландо-калриссит и Хэн Соло, был удостоен звания генерала, Видж до сих пор чувствовал себя одним из этих парней. В душе он оставался пилотом-штурмовиком — тут уж он ничего не мог поделать. Последние четыре месяца он провел в космосе с командой, занимаясь буксировкой разбитых истребителей на более высокие орбиты, где они могли крутиться сколько душе угодно, не рискуя врезаться в проходящие мимо транспортные корабли. Основное внимание уделялось судам с уцелевшими после взрыва реакторами — тем, что имели реальный шанс сработать ядерной миной на трансорбитальных линиях.
Последний месяц Виджу, несмотря на все его пристрастие к небесам, пришлось провести на грешной земле, присматривая за двумя без малого сотнями отчаянных ребят-подрывников, да вдобавок за четырьмя строительными дройдами, которые прогрызались сквозь развалины этого сектора Старого Города, залечивая боевые шрамы последней войны против Империи.
Естественно, в недрах компьютерной памяти каждого из суперроботов был заложен общий план строительства со всеми геологическими, архитектурными и прочими разработками. Так они и восстанавливали Старый Город — красу и гордость бывшей Имперской Столицы; и впереди выступали четыре дройда-исполина — они перетряхивали развалины, оставляя и достраивая уцелевшее и растирая в порошок то, чему не осталось места в новых планах.
Подавляющая часть живых существ была эвакуирована из подземных коммуникаций, лежавших глубоко под древней метрополией, однако некоторых обитателей темных переходов уже при всем желании нельзя было сопричислить к роду людскому. Эти убогие оборванцы, с выцветшей кожей и гноящимися глазами, были потомками тех, кто давным-давно укрылся в коридорах мрака в надежде избежать политического преследования, некоторые из них, казалось, впервые в жизни видят солнце. Когда знамя Новой Республики, водруженное отважными бойцами генерала Додонны, доблестного ветерана Явина-4, снова взвилось над Корускантом, это, бесспорно, помогло несчастным, однако слишком забитыми были они, слишком подавленными, каждую минуту готовыми вновь броситься в свои вековечные убежища.
Улицы — или, точнее, то, что считалось улицами и перестало быть ими несколько столетий назад — покрывал мох и целые заросли буйно разросшейся плесени. Смрад разложения и тухлой воды витал в воздухе, когда Видж и его команда вступили в очередной раз в развалины старых кварталов. Вездесущая сырость и испарения создавали напряженную атмосферу, в которой порой разражались небольшие кратковременные ливни, но и дождевые капли имели тот же запах, что и вода в лужах и сточных канавах. Бригада Виджа развернула плавучие фонарики-маячки, однако тучи оседающей пыли одевали воздух пеленою мрака.
