Услышав душещипательную историю о поиске друга-пианиста, Берта Абрамовна чуть не прослезилась и предложила гостю чая. Оказалось, что она может позволить себе для разговора с молодым человеком отодвинуть дела. На письменном столе появилась коробка шоколадных конфет и кекс с кремом. Михеев уже не знал, как закруглиться. Он выпил две чашки чая, умял почти весь кекс и на всякий случай показал фотографию.
— А у меня этот грузин был, — твердо заявила Берта Абрамовна, разглядывая снимок на вытянутой руке. — Сейчас вспомню когда.
Точно, перед юбилейным концертом памяти Клавдии Ивановны Шульженко. Этот грузин — брат вашего друга. Он мне так сказал.
Но помочь я ничем не смогла. Пианиста с такой странной фамилией у нас нет.
— А он назвал фамилию? — стараясь не выдавать излишнего интереса, спросил Глеб.
— Назвал. Я ее где-то записала. Записала на случай, если услышу. Вот, конечно, здесь на календаре — Берта Абрамовна полистала календарь на своем письменном столе и нашла запись. — Нодар Местия. И вот телефон, куда я могла бы позвонить его брату.
Глеб такой удачи не ожидал. Он вскочил с кресла и чуть не вырвал календарь из рук мадам Краковской. Телефон оказался московским. Михеев его запомнил, а когда вышел на улицу, записал на обороте программки музыкального фестиваля, которую прихватил со стола в кабинете.
Глеб вовсе не надеялся так быстро напасть на след. Он не знал, что Отарий Ахалшвили обошел почти все концертные залы, театры и филармонии Об этом догадывался Ерожин, а Глебу крупно повезло с первого раза.
Молодой сыщик решил сначала доложить информацию Грыжину, а уж потом продолжить обход симфонических учреждений в надежде на дальнейший успех. Он уселся в машину, выехал на Тверскую и застрял в пробке.
От Тверской до Чистых прудов не больше десяти минут езды, но Михеев в этот день в офис так и не попал. В Москве шел снег. Это обычное для зимы событие для московских водителей каждый раз становится бедствием.
Они часами торчат на Бульварном кольце, на Тверской и на проспекте Мира. Огромный город и в нормальную погоду задыхается от чрезмерной массы транспорта, а стоит природе немного пошалить, как езда по столичным улицам превращается в кошмар.
Михеев в пробках не злился. После питерских дорог он считал кощунством высказывать претензии столичным властям. Увы, все познается в сравнении. Единственное, что беспокоило начинающего сыщика, так это информация, которую он задерживал. Михеев выключил двигатель и посмотрел в окно. В синей иномарке, что стояла в соседнем ряду с его жигуленком, хорошенькая девушка за рулем нервно беседовала по мобильному телефону.
