Петр Григорьевич поблагодарил и попросил провести его в комнату Анвара.
— Я здесь ничего не трогала. Не могу себя заставить сюда войти, — призналась Серафима Аркадьевна, открывая сыщику дверь.
— Вы позволите, я тут немного поработаю, — попросил Ерожин.
— Не буду вам мешать, — тактично заметила госпожа Блюм и оставила Петра Григорьевича одного.
Ерожин огляделся. В комнате стояла низкая тахта, застеленная ковром. Ковер был огромный и основная его часть покрывала стену. Напротив тахты Ерожин увидел дорогой японский телевизор с огромным экраном. Рядом имелся тоже дорогой и современный музыкальный центр. Дисков было множество. Петр Гриобратной стороне групповой свадебной карточки имелись подписи и дата. Видимо, изображенные на нем поставили свои подписи на память о дне свадьбы. Петр Григорьевич добыл из кармана свое портмоне и аккуратно убрал туда фотографию. После этого он взял второй снимок.
С карточки на Ерожина смотрело все то же лицо маэстро. Не признать на снимке автора книги по его портрету на титульном листе мог только слепой. На фотографии, в нижнем углу, опять же стоял автограф. Ерожин предположил, что это почерк маэстро. Второй снимок также очутился в портмоне сыщика.
Обыском подполковник остался доволен, хотя ничего существенного больше ему обнаружить не удалось. Выйдя из комнаты Анвара, Петр Григорьевич поблагодарил госпожу Блюм и оказался на улице. Несколько фонарей тускло освещали заборы соседских домов.
Ерожин поднял воротник и зашагал к машине. Пока он сидел у Серафимы Аркадьевны, машину запорошило. Подполковник достал из багажника щетку, смахнул снег с ветрового и заднего стекла и уселся за руль. Перед тем как завести двигатель, взглянул на часы.
«Двадцать три двадцать. Звонить Анчику поздновато. Отложим перевод с грузинского на утро и поедем в гостиницу», — рассудил Петр Григорьевич. Он только сегодня приехал из Москвы и хотел спать. Потом он вспомнил, что обещал Наде по приезде в Новгород отзвонить.
Надя не спала, но голос у нее звучал странно.
— Я и ждала твоего звонка, и боялась его, — сказала она мужу.
— Это еще почему? — удивился Ерожин.
— Потому что я обещала одному человеку сказать тебе, что ты скоро станешь папочкой.
Петр Григорьевич замолчал, не совсем понимая, о чем ему говорит Надя.
— Чего молчишь? Я беременна, — обиженно повторила жена.
— Надька, не врешь? — закричал Ерожин.
— Если бы меня не выворачивало наизнанку, разве я бы отпустила тебя одного в дорогу? — капризно сообщила супруга.
