«Доски старые, гвоздики новые, — удивился Халит. — Зачем Дарья старые доски приколачивала? Если уж чинить, так надо на новые менять», — думал Халит на родном языке, а вот говорить на нем в России было не с кем.
Он опустился на колени и внимательно исследовал место странного ремонта. «Спрошу Дарью, зачем она это делала», — решил мусульманин.
Когда Дарья проснулась, на дворе давно рассвело. Никитина поглядела в окошко. Под низким зимним солнцем сверкал и искрился снег. Дарья потянулась и встала. На столе пыхтел горячий самовар, но в избе никого не было.
Не успела хозяйка одеться, как явился Халит с корзиной. Сняв тулуп, он принялся выставлять на стол мед, банку молока, масло, сыр, колбасу и бутылку водки.
— Ты что, в магазин успел сходить? — удивилась Никитина. Ближайший магазин от деревни Кресты находился в селе Бронзовицы, в пятнадцати километрах.
— Халит лыжу надел, туда-сюда быстро катал, — сообщил мусульманин. — Еще Халит баню топил. Давай праздник делать, твоя моя праздновать.
— Нашел повод… — проворчала Дарья Ивановна, но сама была весьма довольна. Открытой семейной жизни она раньше не знала, и это новое чувство наполняло женщину умилением и покоем.
— Давай в баню ходить. Моя твоя веником парить. Потом сядем за стол, — предложил Халит.
— Как же это мы вместе в баню пойдем?
Срамота какая… — покраснела Дарья.
— Теперь моя твоя все вместе надо делать, — убежденно ответил Халит. — Твоя без мужчины плохо. Зачем в бане старый доски новым гвоздик прибивал? Халит баню чинить.
Халит пол чинить. Халит потолок чинить.
— Баню давно пора ремонтировать. Я сама знаю. Но не умею. И досок никаких я там не прибивала. С чего ты взял?
— Моя глаза есть, голова есть. Смотрел, новый гвоздик видел, — ответил Халит.
— Баню как отец покойный поставил, так ее никто и не трогал, — настаивала Дарья Ивановна.
— Иди, сама пол смотри, новый гвоздик смотри. Твоя вспоминать будет, — предложил мусульманин.
— Погоди, Халит. Когда Эдик парился, он гвозди зачем-то спрашивал, — напрягла память Дарья Ивановна.
Халит задумался.
— Твой Эдик тюрьма сидит. Твой Эдик бандит. Он баня мог автомат прятать, пистолет прятать, взрывчатка прятать. Халит смотреть надо. Баня жар-пар сильный. Взорвать может.
— Ты прав. Эдик меня обманул. Он не бизнесменом, а настоящим бандитом стал. Спасибо, хорошие люди внучку от тюрьмы сберегли. От него все можно ждать, — согласилась Никитина.
Халит кивнул, взял топор и пошел в баню.
В печи тлели угли, после мороза горячий воздух парилки обжигал. Мусульманин разделся до трусов, присел на корточки и начал топором потихоньку поднимать доски пола. Халит насчитал четыре доски, приколоченные новыми гвоздями. Рыхлое подгнившее дерево под топором крошилось. Подцепить и поднять доски было трудно. Халит провозился долго. Он старался не портить баню. Потом решил, что доски все равно придется менять, и взялся за дело смелее. Первую доску пришлось расковырять. Три остальные вынулись легко. Под досками ничего не оказалось. От того, что работать пришлось в духоте, Халит вспотел и решил ополоснуться, но на всякий случай запустил руку в образовавшийся проем и потрогал грунт. Под поднятыми досками он был подозрительно мягким. Мусульманин накинул полушубок и сбегал в сарайчик. Снова напугав кур, он схватил лопату и вернулся в баню.
