Но по телефону из независимого суверенного государства лишнего не сболтнешь.
Никита Васильевич уже решил связаться с Ерожиным и сообщить ему результат беседы с грузинским коллегой. Но вспомнил, что сыщик дал тбилисский номер телефона и просил узнать, кому он принадлежит. Вчера Бобров этот номер продиктовал Резо Салакаури.
Тот или забыл, или не успел выяснить. Полковник снова заказал Тбилиси:
— Прости, Резо, что я тебе надоедаю. Ты не забыл про тбилисский номерок? Не узнал, чей телефончик?
— Узнал. Это телефон очень уважаемого человека. Он никак не может быть замешан в преступных делах, — без особой радости в голосе ответил полковник Салакаури.
— Я ни в чем владельца телефона не обвиняю. Просто хочу узнать его имя, — успокоил Бобров собеседника.
— Номер принадлежит нашему гениальному пианисту Гоги Ираклиевичу Абашидзе, — нехотя сообщил Резо Салакаури. Пообещав не причинить беспокойства великому пианисту, Бобров поблагодарил грузинского коллегу и положил трубку.
«Теперь пора связаться с Ерожиным», — подумал Никита Васильевич, но не успел. Из восточного округа столицы отзвонил Волков.
Следователь снова натолкнулся на Ахалшвили. Волков случайно показал его фото вместе с фотографиями других кавказцев, подозреваемых в различных преступлениях, директору Волгоградского рынка, и тот Отария Ахалшвили опознал.
Никита Васильевич выслушал доклад следователя и взглянул в окно. Небо прояснилось, и низкое зимнее солнышко манило на улицу.
Полковнику надоело торчать в кабинете, и поговорить с директором рынка Бобров решил сам. Он распорядился о транспорте, не спеша спустился по лестнице, вышел во двор и, зажмурившись от солнечных лучей, уселся в машину.
Никита Васильевич не любил быстрой езды.
Поездка на рынок и не требовала срочности.
Водитель переползал от светофора к светофору. На Рязанке машины шли сплошным потоком, но заторов не произошло. Бобров спокойно развалился на заднем сиденье и поглядывал на улицу. Снег кончился, дорожные службы успели его разгрести, и столица выглядела пристойно. Директор рынка, азербайджанец Рафик Карулов, принял Боброва в своем кабинете, а взглянув на удостоверение полковника, приказал подать им чая и стал чрезмерно внимателен.
— Все об этом парне и как можно подробнее, — попросил Никита Васильевич и с удовольствием отхлебнул чай из маленького пузатого стаканчика, оправленного в серебряный подстаканник.
— Я с ним много не общался. Парень работал хорошо, претензий у меня к нему не было, — вспоминал азербайджанец.
