— Так которая? — тихо спросил Юрка, глядя куда-то в сторону.
— Конечно… Конечно та, что с мамой живет… Которая из Зимбабве… Она и есть.
— Ну да. Я почему-то так и подумал. Только это не она из Зимбабве, а отец ее.
— Да какая разница.
— Вот и я тоже подумал.
— Что? Что ты подумал? — резко поднявшись, выдохнул Иван. — Ты уж расскажи подробнее. Что именно ты подумал и на кой хрен ты все это затеял, а?
— Да не кипятись ты, Иванушка… Успокойся.
— Нет, уж ты мне скажи… Не надо меня успокаивать! Изображаешь тут из себя… успокоительное средство! Я и так спокоен! Ты скажи — зачем? Вот зачем все это затевать было нужно, а?
Юрка неторопливо открыл очередную банку темного пива:
— Может, выпьешь все-таки? Иван в ответ натужно рассмеялся:
— А что, думаешь — надо?
— Твое дело. Только ты, пожалуйста, рычать на меня перестань, как сторожевая собака. И пойми, что я никакого преступления не совершал. Я ничего такого не сделал, просто узнал — и все.
— Узнал, — усмехнулся Иван. — Ну и зачем ты это узнал? И что теперь с этим делать? И кому это вообще надо?
— Я думал, тебе надо.
— Мне надо? Да я просто так тебе рассказал… Просто к слову вспомнил. Ты про глаза начал говорить… Про то, что зрачки расширяются… Тьфу, черт, глупость какая! Да я уже и думать забыл про эту встречу… Два месяца прошло…
— Если думать забыл, — возразил Юрка, — и если тебе все это до такой степени не важно — чего ж ты тогда так кипятишься?
— Чего, чего… Сам не знаю чего.
Устав сопротивляться, Иван снова вернулся в кресло и залпом выпил несколько глотков «спрайта» из банки.
— Безалкогольный ты наш, — добродушно усмехнулся Юрка. — Ты уж прости меня, дорогой друг Иван, если я что неправильно понял… Только ведь ты и в самом деле в тот день… Во вторник… Когда про девчонку эту со мной разговаривал… Знаешь, ты совсем другой был…
— Это какой — другой?
— Ну, не знаю… Живой, что ли…
— Опаньки! — рассмеялся Иван. — Вот и договорились! Значит, по-твоему, все остальное время я мертвый? И ты столько лет уже пиво не со мной, а с моим бренным телом распиваешь? Струпом?
— Дурак.
— Это ты — дурак, а не я.
— Я ж фигурально… образно выразился.
— Ах, образно. Ах, фигурально. Поэт ты наш! Бросай на хрен свою стоматологию и кропай вирши! Эх, Юрка… Романтик ты неистребимый. — Иван все-таки улыбнулся, немного успокоившись. — Ну, может быть, ты и прав. Может, и в самом деле зацепила она меня, эта девчонка. Немножко. И как-то по-особенному. Хотя видел я ее всего два раза… То есть три, если считать стриптиз. И почти не разговаривал с ней. Но ты пойми другое. Не про меня все это. Не про меня и не для меня — такие вот девочки с косичками и сине-зелеными глазами… Я по-другому на жизнь смотрю. И если мне иногда баба нужна, то чтоб баба, а не видение бестелесное с ангельскими крылышками за спиной, понимаешь? Понимаешь, в чем разница? У меня жизнь переломанная, у меня душа извращенная и больная… Тебе ли не знать?
