— Я весь внимание, — заверил писатель.
— Ты, кажется, сказал, что нельзя брать имена живых людей. Так?
— Ну не то чтобы совсем нельзя… Нежелательно.
— Хорошо. Посмотри вон туда. — Жора ткнул пальцем за спину Десятнику. — Что ты видишь?
— Мне и смотреть не надо, — сказал Юра, не оборачиваясь. — Нет там ничего. Пустырь.
— А за пустырем? — не унимался Жора.
— Ну кладбище. И что?
— Еще не догадался? Самое большое кладбище в городе. Действующее. Тысячи захоронений. И тысячи имен и фамилий. А заодно и отчеств, если понадобится. Подумай. Тебе всего-то и надо, что прийти туда с блокнотом и подобрать нужные имена. Ну как идея, а?! С тебя бутылка, не считая этой.
И Жора с победным видом поднял рюмку и провозгласил:
— За то, чтобы мы всегда находили выход из любого положения!
Десятник машинально выпил и почесал лоб.
— Черт возьми, — неуверенно улыбнулся он. — Ты знаешь, а ведь в этом что-то есть! Определенно есть. Особенно если брать имена со старых могил. Со старых и заброшенных, о которых уже никто не помнит. Спасибо. Голова! Завтра же и попробую.
— А что не сегодня? Солнце еще высоко.
— Сегодня я выпил, — назидательно пояснил Десятник. — И вообще, отдыхаю. Нет, только завтра. Тем более что если и завтра, на трезвую голову, мне твоя идея покажется достойной, то, значит, она точно хороша и ее можно смело воплощать в жизнь.
На следующий день Юрий Десятник проснулся довольно поздно и сразу же вспомнил о вчерашнем разговоре. Некоторое время он лежал, стараясь уловить теперешнее свое отношение к неожиданной идее друга.
Пока не попробуешь, не узнаешь, наконец, решил он про себя. Сейчас вот позавтракаю и пойду. Проверим Жоркину мысль в деле. Действительно, интересно может получиться.
Умывшись, одевшись и позавтракав чашкой кофе и двумя бутербродами с сыром, хозяин дачи прихватил с собой легкую сумку через плечо, бросил в нее блокнот для записей, шариковую ручку и сигареты, сунул босые ноги в сандалии и отправился на кладбище.
От калитки его дачи до первых могил, если идти по дороге, было около двух километров, и поэтому он пошел напрямик через пустырь, по одной из тропинок, протоптанной к обиталищу мертвых живыми.
Десятник шел по тропинке, оглядывал просторный загородный горизонт с дальним синеватым леском и редкими облаками и размышлял о том, почему некоторые люди столь охочи до посещения кладбищ.
И ведь не только пожилые, думал он, а и вполне себе жизнеспособные и молодые. Традиция? Любопытство? Затаенный страх перед чертой, которую рано или поздно каждому надо будет перейти? Дань уважения и памяти тем, кто уже там, а не здесь? Но ведь ритуал, не больше. Уважение и любовь нужно испытывать в сердце, а не на могиле. Впрочем, наверное, многим так легче. Своеобразный психологический костыль. Пришел на могилку, посидел, вспомнил, выпил, наконец…
