— О чем вы? Мне казалось, вы дороги ему…
— Довольно об этом! — прервала его Лиза. — И раз уж вы спасли меня, то, наверное, хотели бы воспользоваться своим правом победителя. — Так куда вы повезете меня?
— Туда, где вас любят и ждут, — домой, — ласково сказал Репнин, помогая Лизе поправить платок и застегнуть шубу.
— Что вы делаете? Я не маленькая, я и сама могу…
— Сейчас вы — маленькая и беспомощная, вам надо помогать и вас надо оберегать. Позвольте мне позаботиться о вас!
— Хорошо, — смирилась Лиза. — Пойдемте скорее отсюда.
— Пойдемте, — кивнул Репнин.
Он проводил Лизу в карету, которую взял у Корфов, и велел Григорию отвезти их в имение Долгоруких.
— Как вы узнали, где найти меня? — после некоторого молчания спросила Лиза.
— Я не знал, — сказал Репнин и, встретив удивленный взгляд Лизы, пояснил. — Честно говоря, я наделся видеть вас за завтраком, но Владимир сказал, что вы уже уехали. А потом.., потом, будучи лишен вашего общества, я целиком и полностью отдал себя выполнению своего долга — разоблачить и наказать Забалуева.
— Надеюсь, этот подвиг вы совершаете не только ради меня? — не очень вежливо осведомилась Лиза.
— Что-то случилось? То, о чем я еще не знаю? — участливо спросил Репнин.
— Да, — кивнула Лиза, почувствовав неловкость за свое высокомерие, — и простите меня, князь, этого вы действительно еще не знаете! Сегодня утром мы получили письмо из канцелярии императора. Мне отказано в просьбе о разводе с господином Забалуевым.
— Как же так?! — воскликнул Репнин, и в его взгляде появилось еще больше теплоты и сочувствия. — Это же немыслимо, необъяснимо! Теперь-то я понимаю причину вашего отчаяния. И сейчас у меня стало еще одним поводом больше для того, чтобы довести начатое расследование до конца.
— Так это Забалуева вы искали в трактире?
— Скорее — следы его мерзких деяний. Сегодня днем в трактире арестовали управляющего Корфов. Он обвинен в изготовлении фальшивых денег.
— Карл Модестович — фальшивомонетчик? — искренне удивилась Лиза.
— То-то и оно, — кивнул Репнин. — Кое-какие мелкие делишки за ним, конечно же, водятся, но чтобы докатиться до такого? Нет, здесь должна быть фигура посерьезнее. И, сопоставив некоторые факты, я пришел к выводу, что и в этом деле не обошлось без Забалуева.
— А что сам Карл Модестович? Он признался? Что он говорит?
— Он ничего не говорит, и единственный человек, с которым он решил сразу после ареста пообщаться, был… Догадываетесь, кто?
— Забалуев?!
