Аравиль Разарвидзе отбросил железяку, которой ударил робота по голове. Робот лежал лицом на пульте, и в черепе у него зияла дыра. Аравиль, развернув кресло, вывалял Катарсиса на пол и бросился за Лалой. «Большая Медведица» выходила в космос.
— Теперь это наш катер! — шептал Аравиль, целуя Лалу. — Любимая моя, бесценная моя, теперь нам не страшны пираты!..
— Пираты! — закричала Милора, ткнув пальцем в стекло.
Дети уставились в иллюминатор. Вслед за катером Аравиля Разарвидзе из ангара выплывала и пиратская «Большая Медведица».
— Туда! — сам себе сказал Даниил.
Три катера стягивались к одной точке пространства.
— Дети увидели Катарсиса, — сказал маэстро Бомбару, когда «Аввакум-2» пошел на разворот.
Катарсис очнулся — это в голове при толчке слиплись контакты — и почувствовал, что его куда-то тащат. Глаза робота были разбиты и слепы.
Аравиль Разарвидзе, поднатужившись, перевалил тело Катарсиса через бортик утиль-камеры. Робот ударился о днище и понял, что сейчас его выбросят в космос.
Аравиль дернул рычаг,
— Что там? — спросил Артем очень тихо, и его никто не услышал.
Дети сидели за пультом и глядели в иллюминатор, как путник смотрит на тучу в ожидании ливня.
Андраковский тоже видел, как Катарсис выпал через мусорный люк. Но он не мог понять, почему робот не улетает прочь от катера, который через пять минут будет взорван.
Аравиль, забыв о детях и пиратах, вновь целовал Лалу.
А Катарсис вслепую цеплялся за корпус катера, и душа у него кричала. Сейчас маэстро нажмет кнопку, и «Большая Медведица» станет гробом на двоих. Ноги у Катарсиса парализовало, но руки еще действовали, и, прижимаясь локтевыми магнитами к шершавому, потрепанному корпусу, Катарсис полз по катеру к светящемуся выпуклому стеклу рубки, где его распластанный силуэт будет виден маэстро — и маэстро не станет стрелять. Катарсис полз медленно, страшно медленно, и глаза его были двумя пробоинами в черепе. В разладившемся механизме робота лопались и плавились какие-то провода, искрили контакты и схемы одевались ореолами плывущих токов. Катарсис направил всю свою волю на то, чтобы удержать скачущее сознание, чтобы не прервать свое движение, иначе тому глупому, вспыльчивому землянину и его преданной девушке грозит гибель.
Взгляды пятерых были как нити, на которых марионеткой висел и корчился робот.
Пальцы маэстро лежали на клавише, и ракеты напрягли стальные клювы и мышцы. Маэстро никак не мог понять, почему Катарсис ползет по катеру, ведь уже пора, уже пора стрелять!
